1…
Шестой день.
Я очнулась резко, будто мне влепили пощечину. На часах было ровно пять часов утра. Понимая, что сон не вернуть, просто валяюсь и разглядываю огромный дубовый крест Мириам с ее цепочкой на шкафу. Варя, как-то забежав с Аделиной, удивилась ему и обозвала неприятным. Мне же крест кажется какой-то особенностью этой комнаты, необычной чертой среди выверенного когда-то дизайнером стройности цветов и геометрией предметов. Как родинка на теле у человека, так и этот предмет в этой комнате.
Бесцельно любуясь крестом, я думаю лишь о том, что же делать? Ранее утро. В замке копошатся только нанятые слуги. Наверняка, немой Хью занимается поливом в оранжерее, мисс Татум сверяется со списком дел, а миссис Лонг уже приступила к созданию своих безумно вкусных блинчиков на завтрак.
Взвесив все «за» и «против», я собираюсь духом и решаю пойти к мужу. Тоска по нему с каждым днем становилась все сильнее и сильнее, а вчерашнее прощание сломало последнюю гордость во мне. Какая разница сколько ждать — день или два? Он сам звал меня! И вот я сдаюсь. Не выдержала и семи дней. Не дотянула денек. Мне ужасно хочется оказаться с ним под одним одеялом, ощутить аромат мускуса его тела с остатками парфюма, смешанный в воздухе с дыханием. Я обожаю просыпаться рядом с ним. Неидеальный рай. Когда мы обычные, человечные, во всем своем естестве, без наигранности и правил, которые мы надеваем каждый день, как одежду. Там, в постели по утрам, мы равные, такие, как задумал нас Бог: Адам и Ева со спутанными волосами, чуть отекшими лицами и запахом изо рта, подслеповатые от нового дня, жмущиеся друг к другу, обнимающиеся и сплетающийся, как вьюнки. Теплый рай из подушек и наших тел. Рай, из которого выгонят дела и суета, пиджаки, костюмы, платья, завтрак с кофе.
Я несусь по спящему Саббату к нему — в Китай. Под ногами глухо отзывается мрамор, вскрикивает старая половица, во дворе шуршит гравий. Я бегу… Забыв накинуть хоть какую-нибудь куртку или пальто, ёжась, я лечу, будто пушинка, подгоняемая ледяным утренним воздухом. Чуть не свалившись на ступеньках подземелий, проношусь до нужной двери. Я уже не считаю двери, как раньше, боясь перепутать и войти не туда. Знаю наизусть, когда остановиться и какую открыть. Это дверь уже приобрела энергический наш след, выдавая с головой, обитателей за ней. Толчок — и вот оно, озеро с предрассветным холодным плывущим туманом, которое полностью закрывает обзор. Будто оказываюсь во сне.
Я, предвкушая сладость утра, прокрадываюсь к нам домой и… ощущаю пустоту. Никого нет.
Пусто.
Холодно. Здесь нет хозяев. Постель застелена. На столике лежат пара книг и стоит недопитый кофе. Пепельница чиста, без окурков. Отсутствуют его вещи, которые всегда появляются на столе, когда он дома — пачка сигарет, ключи и часы. Я в шоке смотрю на пустоту дома и понимаю, что Рэйнольд не ночевал дома. А где? Первое желание было позвать его, но я решаю осмотреться и прохожу вглубь дома. На кухне нахожу недопитую бутылку скотча и стакан. Взяв предмет в руки понимаю, что из него пили давно, не сегодня. И вся радость предвкушения сгорает, оставляя седой привкус сомнений и тревоги.
В полном недоумении я решаю вернуться домой. Пока иду до Саббата, меня мучает вопрос: куда мог деться Рэйнольд? Уже не замечая холода, я медленно поднимаюсь по лестнице наверх. Я слышу, как где-то на втором этаже новая помощница шуршит привезенными вещами из химчистки, которые чуть позже выставит на лестнице, чтобы мы забрали их, а также сдали корзины с грязным бельем. Рутинные обязанности, которые давным-давно были моими…
Я смотрю себе под ноги на мрамор с коричневатыми прожилками, на сменяющие его мозаики плит и деревянный паркет в коридоре спален. В голове сумбур: хаос мыслей и догадок. Я отчетливо вспоминаю вчерашний поцелуй, перед тем как пошла спать. Вдруг это что-то означало? Вдруг я вчера не поняла и упустила что-то важное? В зомбированном состоянии я дохожу до комнаты и, словно старуха, уставшая от прогулки, бухаюсь в кресло, смотря на смятую постель, в которой сегодня я проснулась одна.
И на меня накатывает ужас.
Это была его постель, которая теперь наша. Как и вся его комната. На тумбочке стоит куча его фотографий, среди которых есть и мои снимки: я в Париже, добытая фотография из Москвы, когда меня Виктор сфотографировал, идущей вдоль забора, и новая, сделанная по возвращению из больницы, на причале нашего дома. И нет ни одной фотографии, где мы вместе…