Гнев и ярость вспыхивают во мне. Да кто она такая, чтобы запрещать и указывать мне место?
— А если я скажу, что мне наплевать на вас и ваши запреты?
— Тогда ты снова попадешь на скамейку обвиняемых: либо к Смертным за преследование несовершеннолетней, либо к Сенату за нарушение запрета Светоча Инициированной, подписанного самой Евой и, — она поднимает палец вверх. — Представителем ее в мире Инициированных. А именно, Ромеро.
Я не сдерживаю брани. Реджина делает вид, что не слышит ее.
— Он тебя.. недолюбливает, парень.Он ждет любой повод, чтобы упрятать тебя за решетку.
Я от обиды не сдерживаю крика, что заставляю снова обратить внимание на нас:
— Да пошел он! Да пошли вы все! Все считают, что я не пара ей! Что я наркоман, растлитель и, вообще, дерьмо на дороге, которое стоит обходить, чтобы не вляпаться! Всем насрать на меня! Все только и видят, и знают, что я прислуживал убийцам, наркодилерам и Химерам! Но никто — никто! — даже не спросит, почему я это делал! Ведь важнее своя чистоплотность, свои беленькие рубашки! И знаете, что я вам скажу, мисс «я все знаю»: если всем насрать на меня, мне насрать на всех вас! Я тоже буду играть против правил, потому что я знаю одно — Ева любит меня, а я люблю ее. Это то, за что я буду бороться!
И пока я выговариваю на повышенных тонах, размахивая и яростно жестикулируя, эта дамочка смотрит на меня серьезным, немигающим взглядом, стоя будто статуя. А затем холодно произносит, что у меня мурашки бегут по спине, так как в ее голосе звучит магия сильнее моей. И только тогда я осознаю, что она не просто Инициированная, а Светоч — Главная среди своих.
- Не кричи. Люди смотрят.
Она достает из кармана перчатки и начинает их спокойно надевать на свои длинные кисти рук с массивными браслетами на запястьях.
— Во-первых, я не все. И не считаю, что ты, как ты выразился, дерьмо на дороге. Потому что растлитель, наркоман никогда не стал бы Инквизитором. Вот в обратную сторону — знаю, были случаи, когда обладатель солнца становился хуже Химеры. Но это уже моральные ценности и психическое здоровье. Anche il diavolo fu prima angelo. Во-вторых! Мне не все равно. Потому что если бы мне было, опять как ты выразился, насрать, то я с тобой тут не разговаривала.
Я хмыкаю.
— И зачем…? — Я не успеваю закончить, как она тут же отвечает, чуть приблизившись ко мне, что я могу ощущить запах ее духов.
— А затем, что Ева — моя Инициированная, моя ученица. Я имела неосторожность упустить ее из виду на два года, что привело к трагедии. Ты прав, она любит тебя. И я бы могла закрыть на эту ситуацию глаза и делать вид, что ничего не вижу. Но есть два фактора, которые мне совесть не позволит оттолкнуть тебя.
— И что это?
— Ты спас ее. Она обязана тебе жизнью. Поэтому ее долг перед тобой я беру на себя.
— Долг? — Я удивленно смотрю на нее.
— Да-да, мальчик. Не удивляйся. Ты теперь на той стороне, где присутствуют такие понятия, как долг и честь. Одно из негласных правил Инквизиции: выплачивать долг за спасенную жизнь. И иногда этот долг приходится выплачивать Светочу.
— И как же вы собираетесь выплачивать?
Неужели деньги предложит? Реджина внезапно смеется, показав красивую улыбку и белые ровные зубы, как с рекламы зубной пасты Дента Стикс, что назойливо висел перед моим окном в детстве.
— Нет. Деньги я не предложу. Я же сказала, что у тебя будет возможность встретиться с ней. Я организую тебе встречу. Но после того, как Ева успокоится и скандал вокруг вас уляжется.
Она внезапно открыла свою маленькую, словно игрушечную, сумочку на тонком ремешке и вытащила белый квадратик бумаги.
— Вот. Это визитка. Там мой номер. Звони, если надо будет. А когда Ева будет готова, я сама тебя найду. Кстати, какие школы тебе уже предложили?
— Никаких… В Сенате еще не знают о знаке. Мой Архивариус появляется лишь в том случае, когда я нарушаю закон…
— Ясно. А дар у тебя какой?
— Человеческая физиология.
Она удивленно изгибает бровь.
— Я могу управлять физиологическими процессами человека.
— Сильно!
— Не очень… — Бурчу я, вспомнив, как Ева верила в меня.
Она твердила об изучении анатомии и расширении моего дара. Я же пользовался лишь парой приемов: «отключение» — падение человека в обморок, отлично подходил, когда нужно было сбежать от нацеленного на тебя дула. Оглушение и ослепление — редко, но тоже спасало отвлечь от себя, правда, это не гарантировало, что тебя не заденет шальная пуля. Бессонница, неконтролируемое мочеиспускание, голод или сытость — еще реже. Пользовался ими для шалости, в делах это мало чем помогало. Самый последний и неожиданный прием открыла мне Ева, а точнее мои чувства к ней — я мог дарить ей наслаждение, не касаясь ее. Все думают, что я переспал с пятнадцатилеткой. Не было ничего. Не смог пойти против Евы. Мы оба испугались в ту ночь, когда дело дошло до постели, ограничившись лишь ласками и решив, что надо подождать, ведь времени у нас полно! Столько всего впереди! Так что перед законом чист. Но кому какое дело? Я никого так не любил и вряд ли так полюблю…
Голос Реджины внезапно вырывает меня из раздумий, заставив краснеть от мысли, что Реджина все прочла в мой голове — я у нее, как на ладони.
— Если не будет интересных предложений от школ, приходи ко мне в Саббат. Поверь, моя школа немногочисленная, маленькая, но этим и сильна. Мы строим обучение не по программам, как Охотники, не на определенных сильных сторонах школы, как Штайн, а на личном подходе к каждому ученику, исходя из его интересов. Тебе же Саббат будет выгоден вдвойне: там будет специальная программа для тебя, а также Ева.
Она протягивает мне визитку, которую все это время не выпускала из рук.
Я беру. Белый картон с витиеватыми буквами, на котором стоит имя Реджины, адрес ее школы и номер телефона. И не скажешь, что это пропуск в школу ведьм и колдунов, а не пустые цифры и имена.
— Спасибо…
— Давай прощаться, Стефан Клаусснер? Мне было приятно познакомиться с тобой.
— Мне тоже… — Уныло мычу я, кладя визитку в задний карман джинс.
— Не сникай, Инквизитор. Ты уникальный человек! — Неожиданно она произносит с улыбкой и некой гордостью в глазах. Что это? Или я ее не понял?
— А что, скажешь, нет? Его ждали сильные кланы Химер, он работал с опасными личностями в мире Смертных, и вот, всем назло, он стал Инквизитором, готовый идти за своей возлюбленной хоть в ад, хоть в рай. Красивая история! Мне нравится… Chi la dura la vince! Ведь так?
— Si, signora.
— Тогда жди меня с весточкой от Евы.
— Спасибо!
— Arrivederci.
— Arrivederci…
Она поворачивается и идет к стоянке, я же стою и смотрю ей вслед. Черный плащ, седые волосы, игрушечная сумочка на тонком ремешке. Она уходит, цокая каблуками, оставив тепло на моей руке после пожатия и надежду в душе.
— Эй! Подождите!
Она оборачивается на мой крик. Я тут же бегу к ней, ощущая радость, что могу задержать эту потрясающую женщину и еще чуточку побыть с ней рядом.
— А что за второй фактор?
— Что?
— Вы сказали, что два фактора, которые не позволяют вам оттолкнуть меня.
— Ааа!
Она снова расплывается в улыбке, кивая в ответ и поправляя прядь, которую ветер все время задувает ей на лицо.
— Второй фактор: ты — Инквизитор! Хотела Ева или нет, но своей любовью и дружбой с тобой, она оказала влияние на тебя. Она нарушила закон свободы выбора.
— Immunitatem?
— Да, Стефан. Если кто-то поймет это, то Еве придется иметь дело с Сенатом.
— Ее могут сжечь?
— Могут.
— Моя сестра — Химера, она ненавидит Еву. Она может это использовать против нее! Она уже пыталась убить Еву.
— Знаю. Вот именно, пыталась. Не бойся, твоя сестра не пойдет в Сенат.
Я киваю. Да, против Лауры тоже много улик. Ее тоже можно обвинить в нарушении свободы, в попытке влияния на меня, в незаконном использовании дара и доведения человека до самоубийства.
— Вот именно! Правильно думаешь!
Я вздрагиваю, поймав ее острый взгляд серых глаз.
— Не дай Бог стать вашим врагом! — Ухмыляюсь в ответ. — Вы же читаете мысли. Считай, человека видите, какой он есть!
— А ты не становись моим врагом, Стефан. Наоборот, пользуйся пока я в твоих союзниках.
Она так же заговорщицки улыбается в ответ, после чего разворачивается и продолжает свой путь.
Я потом еще долго смотрел в ту сторону, в какой исчезла ее машина. Внутри меня будто взвели пружину, которая скоро разожмется и запустит всю пусковую систему.