- А улики?
- Убийство было совершенно без магии. Поэтому всё чисто на энергоуровне.
Я хмурюсь. Всё понятно как божий день: подставили. То чего я боялся, произошло. Я знаю Нину, несмотря на ее суровый вид и порой резкие выпады, она не будет убивать человека и, уж тем более, мстить.
- Есть предположения, кто мог подставить?
- Есть. Даже предполагать не нужно. – Я замечаю еле заметную улыбку на ее губах. – Это Павел. Он подал заявление на меня.
- Почему?
- Он ненавидит меня, как и все остальные Химеры.
Не справляюсь с тяжелым вздохом. Невероятно трудно контролировать себя сейчас. Я знаю, что Нину, мягко говоря, недолюбливают в клане и за пределами его, потому что она помогает Сенату, выдавая своих же на аутодафе. Вспомнить, хотя бы, как осенью на нее напали. Если бы не Мелани, я бы ее потерял тогда.
- Нина, ненависть не толкает людей просто так обвинять в убийстве Смертного. Что ты сделала Павлу?
- Он высказался обо мне на одной вечеринке, я заставила его публично признаться, что он гомосексуалист и влюблен в своего лучшего друга.
- Ясно. Думаешь, он убил своего Смертного ради того, чтобы отомстить?
- Я думаю, что убитый мальчик вовсе не был его Смертным, как он заявляет Сенату. У него нет даже родственников. По крайней мере, до убийства никто не знал о них.
- Ты угрожала ему?
Нина безразлично жмет плечами.
- Он неделю назад пришел на собрание в мой клан и начал оскорблять. Я ответила, чтобы закрыл рот, иначе за любое слово в мою сторону будет расплачиваться кровью. За мной не постоит.
- А дальше?
- Через два дня обнаружили тело мальчика с перерезанным горлом.
Она разводит в недоумении чуть руками, будто говоря: «Как-то всё нелепо получилось».
Я молчу, не двигаясь, чувствуя, как кровь носится по венам. Подставили, притом бездарно.
Я не знаю, что нужно сделать: хочется подойти к Нине и коснуться ее. Может, сказать слова поддержки? Но Нина не выглядела потерянной и безутешной. Она была собой. И это обескураживало и нравилось одновременно.
- Думаю, меня подержат здесь неделю, а потом из-за отсутствия улик выпустят. Если Сенат будет расположен. Сейчас, вроде, идет чистка Химер.
Я молчу, так как знаю двойственность ситуации: Сенат может, закрыть дело и назначить аутодафе, если даже найдет косвенную улику, а может выпустить. Сейчас непонятно, что происходит. От этого мне становится страшно за Нину еще больше. Самое болезненное оказалось то, что я понял по ее глазам - она в курсе своего положения.
- Я думаю, твое дело затянется. Людей сейчас нет. Наверное, тебе придется посидеть несколько недель тут, пока приступят к тебе.
Нина кивает. Это слабое утешение, но все-таки. Сейчас и вправду некоторые судебные процессы приостановлены. Значит, шанс у нее есть. Тишина продолжает терзать нас, мы стоим и смотрим друг на друга. Я хочу коснуться ее, но боюсь она откажется или оскорбится.
«Ты - Архивариус, Валльде. Твой статус теперь запрещает личную жизнь. Ты свой выбор сделал».
Эти слова были брошены ею в последнюю нашу встречу, когда пытался пригласить девушку на свидание. Думал, что после нашего поцелуя Нина согласится на отношения со мной. Но был отказ: жестокий, резкий, честный.
Кажется, пора уходить. Нечего тешить себя иллюзиями. Я смотрю на сличитель, который надо отнести Архивариусу. Долг службы – теперь моя личная жизнь. Пересилив себя, я поворачиваюсь, чтобы выйти из Карцера, бросая ей через плечо: «Я буду следить за твоим делом. Постараюсь сделать всё возможное».
Но меня останавливает ее фраза, одновременно произнесенная со мной:
- Ной, я часто думаю о тебе…
Я застываю и оборачиваюсь. Все та же поза, только глаза стали испуганней, а на лице появился румянец.
- Я… Я скучаю. Мне не хватает общения с тобой… Мне кажется, ты мне нравишься… очень.
Нина говорит тихо, заикаясь, с дрожью в голосе, отчего ее и так хриплый голос, сипит еще больше. Она странно и нервно дергает плечом, будто что-то мешает на спине, отводя от меня взгляд.
От ее слов становится удушающе горячо в груди. Не хватает воздуха.
- Ты сказала, чтобы я не забывался, так как я - Архивариус.
Нина гордо поднимает подбородок и обиженно отворачивается. Кажется, она подумала, что я отказался от нее.
- Я тоже влюблен в тебя, Нина. И мне тоже не хватает общения с тобой.
Я стараюсь показаться вежливым. Страх раскрыться перед девушкой очень сильный: я не из тех, кто открыто показывает свои чувства, но сейчас это тот момент, когда понимаю, что надо стать уязвимым.
- Нина, ты хочешь, чтобы между нами были отношения?
Ее взгляд теплеет. И в уголках глаз появляется блеск, будто она готова расплакаться. Но лицо все так же неэмоционально. Нина держится, но она напугана осознанием своего положения, наверное, поэтому мы ломаем себя и говорим то, что у нас давно созрело в сердце.