Два дня до расширения
— Что это? — Я не сдерживаю любопытства, наблюдая, как Барона приклеивает второй пластырь. Они не похожи на никотиновые. Явно Инициированный: шуршащий, бумажный, что кажется, он не приклеится к коже Архивариуса, но нет, он цепко впивается в ее кожу и через минуту загорается знаками, всасывается в ее кровь, будто Барона впитала в себя его, словно губка. Выглядит страшно.
— Энергоподпитка для Архивариусов.
Я молчу, сделав вид, что поняла. Но, если честно, напугана.
— Это безвредно! — Впервые Барона улыбается мне, смеясь над моим выражением лица.
— Сколько вы не спали, мисс Барона? — Дэррил серьезен и обеспокоен. И я, наконец-то, понимаю в чем смысл этих «энергоподпиток».
— Достаточно. — Она отрезает и снова смотрит на меня. Не знаю, сколько уже часов прошло, возможно, светает, но у меня жутко затекли ноги и спина, и еще болит копчик от жесткого стула. Я рассказала Оливии всё без утайки. С самого начала, которое началось с моего знакомства с Савовым.
Надо отдать ей должное она слушала молча, не перебивая, делая какие-то заметки на листе. На том моменте, когда я дошла, как Морган заставлял меня участвовать в его грязных опытах, она напряглась, то и дело кидая взгляд на мой Знак. Вопросы все были четкие, без уточнений: как вы воскрешали мертвых для Моргана, кто были эти люди, что делали дальше.
Когда дело дошло до воскрешения, она принялась за Дэррила, вытрясая всю его биографию, и как он создавал тела.
— По бумагам, у вас разряд «Физическое распознавание», дар Поисковика.
— Я просто не показывал Архивариусам и остальным, что мой дар шире.
— И что же за дар у вас?
— У вас нет такого разряда — я вижу сущность вещей и людей.
Барона изгибает скептически бровь.
— Сможете продемонстрировать?
— Да. Например, вы созданы быть Архивариусом. Но ваша любовь к сестре и матери дают о себе знать. Вы всю жизнь ищете справедливости и равенства, поэтому вы тут.
— Все эти слова применимы к любому Архивариусу, мистер Финч.
— Да. Но только вы видите образы мертвых людей. Если бы стали расширять свой дар, то могли бы общаться с потусторонним миром. Но вас никогда не интересовали ваши магические возможности, поэтому вы остались на самом простом уровне. А еще вы были влюблены. Сильно. Он был старше вас, и именно он вам дал идею сделать карьеру Архивариуса. Николас…
Последнее Дэррил произносит тихо, немного сконфуженно. Я вижу, как шокировано на него смотрит Оливия, забыв вносить свои заметки о разговоре. Впервые за весь допрос она теряет контроль.
— Откуда вы… Как?
— Я же говорю, я вижу сущность людей. Это отрывки прошлого, самое главное, что влияло на человека, дары, черты характера, также я могу видеть будущее. Также обрывочно. Вплоть до даты смерти.
Меня передергивает. Сразу вспоминаю Эйвинда и его голубые серьёзные глаза. Дэррил продолжает, будто не замечает, как я вздрогнула от воспоминания, а Барона сидит, шокировано распахнув свои карие глаза.
— Так же мой дар работает на заклинания и написанное: я могу не знать языка текста, но чувствовать о чем там. Также, часто Инициированные меняли слова в заклинаниях, я же вижу первоначальный текст, то что они хотели спрятать. Могу слышать ложь в словах. Слова — вообще часть магии. Это же наши мысли…
— Я такое впервые слышу… — Барона пытается вернуть себе хладнокровие, снова начиная вносить какие-то заметки для себя.
— Я же говорю, моему дару нет разряда.
Оливия наливает себе в стакан воды и залпом пьет — жадно. Слышу, как громко она глотает. Затем ставит стакан на место, приходя в себя. И снова включается в разговор.