— Вы думаете, она поможет?
Ной кратко кивает. Я морщусь: не люблю такие сделки.
***
Мрамор под ее каблуками отзывается на каждый шаг. Она — хронометром, не женщина. Реджина задает ритм и скорость. Закрываю на мгновение глаза, концентрируюсь на боли в голове — сейчас должна помочь таблетка аспирина, разогнанная заклятием Sanitatum.
Холл, выбранной мной гостиницы, ярко освещен солнцем Италии. Глаза спасают очки авиаторы. Иначе я бы с ума сошла от солнца, жары и боли.
Я вижу их приближающимися ко мне. Напрягаюсь. Рядом со Стефаном и Реджиной идет незнакомка. Пробежавшись взглядом по ее лицу, оценив движения, делаю вывод: я вижу ее в первый раз — определённо. Странно, что нет Евы. Соскучилась ли я по шведке? Все-таки больше нет, чем да. Но все равно, разочарована ее отсутствием.
— Здравствуй, Лаура. Хочу поблагодарить, что согласилась прийти на встречу.
Голос Реджины, как колючая проволока — легко можно попасть в доверие и не выпутаться. Эта мозгоправка сейчас наверняка читает мои мысли. Так, Реджина?
Полная бесстрастность, только морщинки у глаз стали заметнее — легкий прищур: значит, читает.
— Это кто? — Я даже не здороваюсь. Плевать на все приличия, особенно на расшаркивающуюся британскую манерность, которая меня в последнее время злит. Я сделала Реджине услугу, выйдя из укрытия накануне расширения. Это равноценно, что появиться перед снайпером и встать под прицел.
— Меня зовут Оливия Барона. Я — Архивариус первого типа.
— Что? Вы с ума спятили!
Я в ужасе от услышанного. Перевожу взгляд со Стефана на Реджину в поисках ответа. Что эта чокнутая вытворяет?
Мы же договаривались о том, что встреча должна пройти инкогнито! Она осознает все риски нашей встречи?
— А чего вы так боитесь, Лаура? — Удивленно произносит Архивариус, и я еще больше поражаюсь тупости этих людей.
— Ну, уж не вас это точно! — Рычу в ответ, готовая развернуться и уйти, но меня оставляет едкий сарказм Реджины.
— Если сейчас уйдешь, тогда точно Морган тебя прикончит. А с нами хоть шанс будет выжить.
Скрежетнув от злости зубами, я еле сдерживаюсь, чтобы не взорваться. Магия во мне взвивается будто огонь, требуя свободы. Но я весь свой гнев обращаю в слова:
— Инквизиция и Сенат — о да, велика сила! Отдаться готова в любой позиции ему Святая Инквизиция… Реджина, тебе копаться в чужих мыслях не противно? У людей порой не то, что мусор в голове, а такая грязь творится. Или тебе нравится это? Особый вид извращения: кто в окна подглядывает, кто порно скачивает, а ты в чужих мыслях копаешься…
Хелмак лишь улыбается. Я же злюсь еще больше: я не клоун для нее! Поэтому, развернувшись, начинаю быстро уходить, даже не взглянув на брата.
— Быстро ты сбегаешь, поджав хвост… — Цедит Стеф сквозь зубы, когда я ровняюсь с ним.
Я торможу и хищно щерюсь в ответ.
— А тебе я на день рождения подарю собачий ошейник с надписью «Стефан Клаусснер. В случае потери звонить хозяйке — Реджине Хелмак».
— Осторожно, а то кусаться начну…
Я делаю шаг от него, чтобы уйти, как он останавливает меня за руку. Прикосновение жесткое, сильное, горячее — мужское. Не то, что было когда-то у тринадцатилетнего мальчишки. А главное, я с удивлением смотрю на пальцы, окольцевавшие мое запястье: я и забыла, когда в последний раз брат прикасался ко мне.
— Laura, ascolta. Tu sei già stata attaccata.*
Перед глазами мимолетно возникает образ демона, спущенного на меня Илией. Если бы не Аруба, моя протеже и помощница, вовремя очертившая круг, то меня среди живых уже не было бы.
После этого я сбежала, спряталась в Маракеше. Попытка узнать от чьего лица действовала Илия — не удалась. Так или иначе, все пути шли либо к Альфа, либо к Джорджио — Темному Итальянского клана, решившего под шумок свержения избавиться от старых врагов. Но, так или иначе, мой друг и защитник Савов мертв, моя «связь» с Инквизицией кое-кому, как кость в горле. Уверена, что еще чуть-чуть — и всплывут многие факты, когда я помогала Стефану за спиной Химер. Свои не прощают двойной игры. Тем более Морган! Которому, к слову, я поднадоела своим вольным поведением.
— Лаура, я всегда тебя уважала за здравомыслие и человечность.
Мне не послышалось? Я оборачиваюсь на Реджину с саркастической улыбкой на губах.
— Человечность? — Переспрашиваю ее, а сама начинаю мысленно перечислять всех тех, кого я убила, подставила, лишила самого дорого. Последнее лицо я нарочито долго держу в уме: Мириам Оденкирк — девушка, которую я убрала по приказу Моргана. Ни один мускул не дергается на лице Реджины, лишь блеск глаз становится жестче.