— Ну что? Оставим в покое Марию?
— Да. Мы с ней поговорим потом. — Соглашается Оливия, одергивает в знак решимости полы пиджака и направляется в сторону комнаты Лидии. Я встречаюсь взглядом с Хелмак. Я знаю, что она чего-то опасается, она знает, что я это чувствую. Но молчит, лишь странно кривит свои накрашенные губы, будто я ей только что сказала какую-то гадость в ответ, после чего отправляется за Бароной. Я остаюсь одна в коридоре перед закрытой дверью, за которой пунцовой нервозностью скрывается Мария.
— Миссис Грачевски, давайте это оставим тут.
— Но, Норма, Джек сейчас придет, и что я ему предложу? Он же так любит чай! Чай с имбирным печеньем по моему рецепту…
Голоса доносятся из внезапно распахнувшейся двери через пару комнат, и оттуда медленно выползают сиделка и старушка. Притом последняя держит кружку, крепко вцепившись в нее своей худой рукой. Сиделка сразу замечает меня возле двери Марии и кратко кивает в знак приветствия. Игнорирую, впялившись взглядом в ее пациентку, от которой несет какими-то тяжелыми неприятными духами и ветошью. Несмотря на это, у старушки накрашены губы, хоть и неровно по ее морщинистым, скукоженным губам, и на тонкой шее висит нить старого жемчуга, навевающая мысли об не плебейском происхождении этой дамы.
Эта парочка проходит, громко шаркая и чем-то позвякивая в кармане. Старушка все утверждает, что сейчас придет Джек. Норма соглашается и терпеливо ее уводит куда-то от меня и комнаты вместе с противным запахом и кружкой.
Если я когда-нибудь дойду до такого состояния и возраста, убейте меня!
Хм! По крайней мере, в коридоре не пахнет освежителями, которые щедро распыляют в таких заведениях, чтобы перебить запах мочи, кала и рвоты. Наверное, эти запахи у пациентов в комнатах. Ненавижу аромат роз! Я сразу вспоминаю этот синтетический, навязчивый душок в палате у матери, которая периодически забывает, как ходить в туалет. В такие периоды сладкий запах усиливается в ее пустой комнате и становится равный химической атаке. Я просила персонал так не усердствовать, но мать сразу же придумывала способы «вернуть» аромат в свою комнату. «Ангелы уходят из моей комнаты, Лаура. Раньше тут пахло садом! И вот они уходят». Поэтому после таких приступов меланхолии «ангелы» появлялись в виде жестяного баллончика Глэйд.
Я кидаю тоскливый взгляд на белую, хлипкую для мага дверь Марии… А затем разворачиваюсь и иду к Лидии. Вхожу в тот момент, когда разговор о Моргане идет уже вовсю.
— Так, значит, вы помогаете ему?
— Да. Он так думает.
Я изумленно таращусь на стены в комнате девушки, сразу понимая, кто она из сестер. На каждой стене висит по три-четыре полки, которые просто уставлены маленькими фигурками.
Кукольник!
И как тут разрешили столько полок в больнице? Это же против правил! Наверное, Морган постарался. Пока Лидия рассказывает, я, словно в музее, начинаю рассматривать каждую фигурку на полке. Запах высыхающего пластилина витает в воздухе, что кажется он у тебя даже на зубах. Морщусь.
— Что значит «думает»?
— Он считает, что контролирует нас.
— А на самом деле?
— Только мою дурочку-сестру.
Маленькие фигурки. Не идеально. Даже небрежно. Нет лиц, нет деталей. Просто куколки с кусками бумажек, на которых написаны имена. Маленькие женщины и мужчины в костюмах, кто сидит, кто лежит, а кто стоит солдатиком. Имена, имена, имена…
Я оборачиваюсь на Лидию, девушка спокойна и безмятежна, даже радостна, будто не впервые видит нас. Стефан смотрится так, будто только сейчас осознал, что он в дурке: напряжен, в глазах страх, кажется, он готов дать деру. Но это только кажется. Стефан никогда не бежит от опасности, как бы ему страшно ни было.
Оливия сидит за столом напротив Лидии и ведет себя будто на допросе. Но Реджина! Вот, кто выглядит страннее всех! Женщина смотрит на Лидию немигающим взглядом, чуть подалась вперед, руки скрещены, будто себя сдерживает. Вид полного отсутствия сознания. Реджина выглядит здесь самой сумасшедшей. Я пробую своим даром понять что происходит, но я ее не чувствую как человека. Будто передо мной манекен.
— Реджина?
Я окликаю ее. Но она делает жест рукой. Глянцевый блеск маникюра сверкает вместе с бриллиантами в ее кольце.
— Вы знаете, что Морган хочет свергнуть Сенат? — Оливия ничего не замечает. Истинный Архивариус, ушедший в допрос. Но Лидия все больше веселится, постоянно оглядывая нас.
— Знаю! Я даже знаю схему. Все произойдет, когда начнется расширение Карцера. Так было задумано! Морган хотел ослабить Старейшин, вот и придумал с расширением! Гениально, не правда ли?