Я тяжело вздыхаю в знак согласия. Ох, не нравится мне всё это! Но делать нечего. Только ждать.
Неожиданно в комнате мягко стало светлеть, приобретая оттенки заката — лампочка, с которой началось наше пробуждение, внезапно зажглась, поменяв свой цвет на красный.
От этой вежливости мне стало не по себе, как и от доброжелательного голоса в трубке.
Когда лампочка успела поменять цвет? Если это магия, то странно, что мы не почувствовали ничего, потому что по ощущениям Сенат сам, как лампочка перегорел, и вся магия из него куда-то делась.
Комната теперь была залита алым светом, в котором цвет губ собеседника сливался с цветом лица — выглядело жутко. Подойдя к окну, я увидела пугающие отблески от здания на снегу и деревьях, будто все обагрено кровью.
— Почему магия не чувствуется? — Я наконец совладала со своим голосом и задала Кевину вопрос. Если идет расширение здания с помощью магии, то почему она не ощущается?
— Я чувствую. Слабо правда, будто писк комара, но она есть.
— А расширение здания произошло?
— Думаю, да… Когда отключился свет прошел очень сильный всплеск. Сейчас Старейшинам нужно время, чтобы прийти в себя.
— Мы сейчас слабы, как никогда…
Я оборачиваюсь на Дэррила, который, кажется, успокоился больше, чем мы. Он сел на кровать и начал ковыряться у себя в ногтях, скорее от нервов, потому что никогда этой привычки у него не наблюдала.
— То есть, слабы?
— То есть, вот. — Он дергает рукой, произнеся заклинание, и искра незаконченной вязью падает с его пальцев к ногам и тухнет. Я стою, ошарашенно глядя на это, не зная, чему удивляться больше — что Дэррил не смог сделать элементарное заклинание или то, что оно сработало в комнате Карцера, когда раньше это было невозможно сделать из-за защитных полей, дабы преступники не могли воспользоваться магией и дать деру.
Где-то в коридоре хлопает дверь и слышатся голоса. Кевин прислушивается.
— Кажется, с корабля бегут.
— А Старейшины? Они тоже стали смертными, раз магию потратили? — Я не унимаюсь. Если честно мне плевать на то, что люди незаконно покидают комнаты. У них сбежать и спрятаться во время восстановления Сената — каких-то десять минут, так что многие просто не успеют. И, скорее всего, усугубят этим наказание.
— Запомни, энерготочка никогда не станет смертным. Старейшины, как костер, который разгорелся, а сейчас тлеет. Поверь, Мел, они восстановятся.
— А где они? — Я сажусь к Дэррилу и начинаю осматривать красные стены, за которыми где-то в здании спрятаны грозные старики — главная разящая рука всех колдунов и ведьм нашего мира.
Но вместо Дэррила отвечает Кевин, указывая пальцем в дальний верхний угол потолка:
— Там. Оттуда сейчас сильнее всего разит магией.
— Ты их чувствуешь?
— Сейчас - да. До этого они тут терялись. Слишком все пропитано было энергией.
— Интересно, почему расширение произошло раньше намеченного? Может, Старейшины догадались о Моргане? Может, кто-то из наших успел предупредить?
— Не знаю. Но для нас это хорошо. — Кевин стоит счастливый, смотрит на меня и улыбается.
Внезапно в этот момент звучит взрыв, что здание сотрясается, а мебель подпрыгивает на полу вместе с нами. Лампочку коротит окончательно, и она с треском и снопом искр потухает, погружая нас в темноту. Сверху на меня что-то сыпется, что я визжу в панике, вспоминая и воскрешая все свои пережитые страхи и воспоминания, кидаясь в объятия Ганна:
— Кевин!
— Успокойся! Всё в порядке! Дэррил?
— Внизу! Внизу пожар! — Дэррил смотрит в окно, неестественно выгнувшись, почти прилипнув к стеклу всем телом. Кевин, таща меня за собой, подходит к нему.
Сильно прижавшись к окну, почти уткнувшись носом и скосив до боли глаза, чтобы увидеть чуточку здания, так как его полукруглое расположение не позволяет увидеть хоть что-то кроме снега, гор и редких деревьев, я, наконец-то, могу разглядеть внизу языки пламени, вырывающиеся из окон несколько этажей вниз. Тяжелый, густо-бордовый в свете Карцера дым начинает подниматься, закрывая последнюю видимость в нашем окне. Тени от него, причудливо клубясь, скользят по нашим лицам.
— Вы уверены, что Морган не в курсе раннего расширения? — От страха голос дрожит, напоминая блеяние овцы.
— Надо уходить отсюда! Живо! — Неожиданно командует Кевин и тащит за собой к двери.
Сейчас он напоминает истинного Инквизитора, а не того мальчишку с медового глазами, который когда-то кормил меня клубникой и вареньем из роз. У двери я чувствую странный непонятный гул, который напоминает ведьмин зон, только сильнее.