В принципе, когда я ехала сюда, уже думала и знала о том, что откажусь и куда хочу деть деньги, правда не думала, что сумма будет такой. Но раз она насчитывает семь нулей, то, думаю, никто не будет против, если я ее не разделю пополам, а чуть увеличу количество частей.
— Я хочу все это продать. А сумму разделить на три части. Одну часть — я хочу отдать своей сестре, точнее ее ребенку, который родится.
— Так… — Реджина и Ева переглядываются и кивают незаметно друг другу, оценив мою мудрость поступка и заботу.
Я давно запланировала отдать часть денег племяннице. У меня и Варьки никогда не было денег, и вряд ли Ксения нам оставит наследство. Поэтому решила вложить в будущее — ведь это самое лучшее, что у нас есть. Пусть у моей племянницы будет отличное образование и осознание, что у нее есть сбережения на черный день.
— Вторую часть я хочу отдать на благотворительность.
— Вы понимаете, что это будет большая сумма?
— Да. Где-то около пяти миллионов.
— Возможно и больше. — Тактично подправил меня Грэм, а я сделала вид, что не заметила.
— Я хочу эту часть пустить на благотворительность.
— Хорошо. И в какие же фонды?
Этот вопрос был неожиданным, что теперь я удивлённо воззрилась на Грэма.
— То есть «какие фонды»?
— Ну… Фонды бывают разные: экология, защита животных, медицина, борьба с раком и прочими заболеваниями, помощь людям с ограниченными возможностями, помощь детям, помощь наркоманам, алкоголикам, помощь в защите прав человека.
Пока он говорит, я уже мысленно делаю пометки, например, хочется помочь детям. Но, когда он выпаливает последнее, я озадаченно «спотыкаюсь» в своих размышлениях.
— В защите прав?
— Против домашнего насилия, например.
Внезапно всплывает воспоминание, как Савов швырнул меня в комод с зеркалом, как горела спина от удара и скручивало позвоночник от боли. Как Морган вместе с ним и Деннард пытал меня, чтобы я позвала Рэйнольда.
Наверное, я побледнела, наверное, на моем лице что-то возникло, что не только Реджина поняла, что со мной что-то не так, но и Ева с мистером Грэмом.
— Вам плохо?
— Может, воды? Или сделаем перерыв? — Теплая мягкая ладонь Евы заботливо ложится на плечо. Но я отрицательно мотаю головой, и выпаливаю Грэму:
— Против насилия. Хочу, чтобы деньги были отданы в этот фонд.
— Хорошо. — Грэм обескуражен. Реджина, сцепив пальцы в кулак возле рта, смотрит на меня сожалеющим взглядом. — Что-нибудь еще?
— Да, пускай и детям тоже. Разделите между фондами. Пусть больные дети тоже имеют шанс выжить с помощью этих денег.
Я более-менее прихожу в себя, ощущая, как возвращается самообладание, а спину прекратило покалывать от воспоминаний. Вернув себе контроль, я продолжила срывающимся голосом:
— Третью часть суммы денег отдайте школе Саббат.
— Что?
Реджина явно не ожидала этого. Я впервые видела изумление на ее лице. Рядом со мной послышался смешок Евы и едкое замечание в стиле ее мужа: «Ты с ума сошла?».
— Почему? — Я удивленно верчу головой, смотря то на Грэма, то на улыбающуюся и удивленную Хелмак, то на Еву, которая еще мгновение и закатит глаза к потолку со словами: «Ты неисправима».
— Мисс Хелмак, вы приняли меня в Саббат, дали работу, крышу над головой, вы одевали меня, кормили. Я вам должна. Вы забыли?
— Но не пять же миллионов долларов, глупая! Три месяца твоего пребывания еле укладываются в одну тысячу долларов.
— Для меня нет разницы… — Обиженно бормочу на ее реакцию: я от чистого сердца, а она смеется. Хелмак сделала больше всех для меня. Конечно, она стерва, но всегда помогала и шла навстречу.
— Между прочим, я тебя хотела использовать, когда ты появилась у нас. Так что не такая уж я благородная, как тебе представляюсь!
— Зато вы Варьку укрывали, а сейчас заботитесь о ней. А она — никто для вас.
— Никто? Она ждет ребенка от моего приемного сына. Так что ты снова промахнулась.
Реджина гордо задирает подбородок. Я же невольно расплываюсь в улыбке. А когда вижу такую же на Евином лице, и вовсе начинаю бесшумно смеяться.
Подруга наклоняется к моему уху и громко шепчет, что слышат и Реджина, и Грэм:
— Мисс Хелмак не любит, когда ее уличают в человеколюбии и сентиментальности. Считает это признаками преклонного возраста.
— Сделаю вид, что ничего не слышала… — Пробормотала Реджина, теребя золотую сережку и поблескивая своими алыми глянцевыми ногтями.
Я смеюсь над эти двумя: как же их люблю! Поэтому поворачиваюсь к Ричарду и говорю решительным тоном: