Я злобно ухмыльнулся на его заявление, внутренне ощущая, как ненавижу его за то, что он получает от Мелани то, что я не могу получить — доверие.
— Простите, доктор Видманн, но я не могу пойти на это. Мне нужно общаться с ней.
Слово «нужно» я даже выделил интонацией, чтобы он понял, что меня не стоит сбрасывать со счетов, иначе я добавлю им проблем.
— Хорошо… Я вас понял, мистер Оденкирк. Как насчет одного звонка в неделю?
— Нет.
— Простите? Но на большее я пойти не могу! Ваше присутствие сильно сбивает и затормаживает лечение. Мелани нужно побыть вдалеке от вас и всех жителей Саббата.
— Тогда пусть Мелани сама скажет об этом.
И к моему горю она сказала. Она лично попросила дрожащим голосом, чтобы не звонил ей в больницу.
— Мел, это жестоко… — Все, что я смог выдавить, глядя на родную фигурку, которая мучилась вдвойне: она явно желала быть со мной и не могла — в ее маленькой красивой головке произошла какая-то серьезная поломка, заставляющая страдать обоих.
В итоге, я согласился на один звонок в неделю с ее стороны. Всё. Начался новый отсчет моего ожидания.
В принципе, я уже привык к одиночеству, только каждый раз по-разному. Мне все казалось, что мы догоняем друг друга: кто-то обязательно впереди, а второму надо повторить всё то же, что прошел первый.
Но в этот раз мне было легче ее ждать, но и по-другому труднее: теперь не было физических врагов в лице Савова, Химер, Моргана или ее смерти, теперь была сама Мелани. А против Мелани я бессилен…
Поэтому смирился и играл по ее правилам. Лишь бы она вернулась ко мне!
Каждая неделя проживалась ради одного вечера пятницы, а точнее ради восьми часов вечера, когда на мой мобильник поступал входящий звонок от Мелани. И тогда я мог побыть счастливым пару минут. Я изображал радость, веселье, рассказывал, что у нас происходит, мечтал, слушал ее новости, которые сильно напоминали ту болтовню, когда она была призраком. Во все остальное время до пятницы я искал чем себя отвлечь.
— Чем ты сегодня занимался?
— Я был в Китае на плавучем домике.
— Боже, я бы все отдала, чтобы вновь там оказаться с тобой! — Это было первое ее эмоциональное воспоминание о нас. Раньше она боялась затрагивать эту тему, будто пыталась забыть прошлое.
— Я надеюсь, что скоро твое лечение закончится и мы снова там окажемся. Там сейчас хорошо. Лето, тепло! Зелень по всем берегам.
— Я знаю, что он тебе принадлежит. Я видела у нотариуса список твоего имущества…
— Не мне, а нам… — Именно в этот момент меня посетила гениальная мысль.
— Мел? — Прервал я затянувшееся молчание, грозившее закончиться фразой: «Ладно, я пойду. До следующей пятницы».
Мне не хотелось ее отпускать, поэтому несвойственно самому себе я затараторил:
— Я тут подумал… У нас еще не было медового месяца. И мы еще не успели выбрать дом для двоих… Но… как насчет перебраться в китайский домик? Я знаю, жить там почти невозможно: нет электричества, воды, даже туалет не продуман. Но я могу его отремонтировать. Создать хоть какие-то условия для нормальной жизни. А потом можно подумать о чем-то более основательном. Если не хочешь там жить постоянно, то будем жить в Саббате, но иногда сбегать в Китай, чтобы не нарушать правила и не злить Реджину. Ты как? Тебе нравится эта идея?
Молчание было чуть больше обычного, что я даже успел расстроиться, что снова испугал ее и все испортил.
— Я согласна… Это потрясающая идея, Рэй! Я хочу жить с тобой там. Я хочу, чтобы ты забрал меня туда…
Я почувствовал, как неожиданно защипало в глазах от подступивших слез. Счастье слышать это оказалось болезненным.
— Вот и отлично! … — Просипел я в трубку сдавленным голосом. — Тогда завтра начну ремонт, чтобы к твоей выписке всё было готово.
Так я погрузился с головой в переделку: в смену настила, кровли, изменение проектировки дома, в его утепление. Даже нашел одного архитектора, который сделал план другого дома, более совершенного, чем этот. Но решил к нему не приступать. Хотел, чтобы она его посмотрела и одобрила. Я жил на два дома: Саббат и озеро. Мои руки огрубели от работы, мне не хотелось ничем заниматься кроме ремонта, потому что этот дом готовился стать нашим убежищем, побегом ото всех, моим подарком ей. Реджина молчала, даже не заставляла тренироваться. Суды докатались и до меня. Я ходил в Сенат давать показания и подвергаться воздействию дарами, чтобы все знали, что я чист, что не предатель. Отстали. Угроза быть сожжённым прекратила существовать. И не важно, какая была неделя — трудная физически или эмоционально, я каждую пятницу превращался в слух, в электрический ток, бегущий по аппарату и преобразующийся в голос любимой.