— А в чем заключается эта вера?
— Распространять сострадание и любовь. И терпимость к другим,
— гордо отвечает Рени.
Зена фыркает, опуская взгляд с небес в грязь.
— Что? — не понимает актриса. — Что-то не так?
— Нет, нет. Это всё замечательно и сентиментально, — признает Зена, махнув на неё рукой. — Просто у меня небольшие проблемы по части терпения к другим.
Поймав непонимающий взгляд Рени, Зена решает продолжать.
— Ты говорила, что он израильтянин. В то время, когда Габриэль и я спасли их от Голиафа, произошло кое-что. Они устроили большой праздник, на котором мы были почетными гостями и героями дня, — она криво улыбнулась. — Всё было хорошо до тех пор, пока один из священников не застукал нас с Габриэль держащимися за руки в тот вечер. Он рассказал всем остальным. С тех пор… всё пошло вкривь и вкось.
— В самом деле? — заинтересованно спрашивает Рени. — А как?
Зена улыбается ей.
— Считай что нас попросили как можно быстрее покинуть королевство и никогда не возвращаться, в противном случае нас угостят копьями за наше преступление.
— А-а, — понимает Рени. — Не думаю, что в твоём мире многие будут рады таким… женщинам.
— Ты будешь удивлена, — Зена поднимет брови. — Жизнь так коротка здесь. Ты живешь лишь недолго, а потом долго-долго мертв. Никому нет дела до того, с кем ты спишь. Но люди знают, что найти того, кому ты небезразличен и кто заботится о тебе — это важнее, чем… что-либо другое.
Зена посмотрела в сторону, почувствовав на себе задумчивый взгляд Рени. Она знала, что это не та женщина, которую она любила, но она также не могла отрицать, что она была очень похожа. Было бы это честным по отношению к Габриэль? Н-да, лучше сменить тему.
— Ты тоже сказительница, — замечает Зена.
— Да, — признаёт Рени. — Я думаю, что я и Габриэль работаем в одной и той же области.
— Ты когда-нибудь хотела заниматься чем-то другим? Или всегда хотела быть бардом?
— Я хотела быть океанологом, — признает актриса, смеясь.
— Звучит ужасно, — замечает Зена, состроив подобающую рожу. — А чем они занимаются?
— Изучают рыбу и беспозвоночных вроде краба или лангуста, — серьёзно объясняет Рени.
— Очаровательно.
— Не послышалась ли мне здесь нотка сарказма? — спрасила Рени, в шутку хлопнув Зену по плечу. — Это лучше, чем бить тех парней, которые неделями не моются.
— Парней?
— Извини. Это сленговое обозначение тех солдат, с которыми ты дралась.
Нужно привыкать ко всему, что происходит в Греции и вокруг неё, и использовать среднезападный американский английский.
— Это место такое странное.
— Ты ещё не видела самого странного, — предупреждает Зена.
Она наблюдает, как актриса кивает и идёт в сторону.
«Да, совершенно точно. Меня определенно влечет к тебе. Что же делать?»
Неожиданно Рени останавливается и поворачивается к ней. Что-то застилало ей глаза, но Зена не могла определить, что.
— Зена, — спрашивает она. — А как изменились ваши с Габриэль отношения?
Зена некоторое время хранит молчание.
— Это долгая история. Я умерла, а потом с помощью старой подруги смогла занять тело другого друга, чтобы связаться с Габриэль.
— Наверное, это Милайла и Король Воров. Продолжай.
Зена пристально смотрит на неё, понимая, что Рени знает обо всём этом.
— В общем, я смогла поговорить с ней. А потом я её поцеловала. Это не был дружеский поцелуй или поцелуй страсти, как кто-нибудь может подумать. Поцелуй одной души с другой. Астральный поцелуй. Поцелуй душ. В любом случае, это выбило её из власти Гадеса, и контакт прервался.
— Я помню, — кивает Рени улыбаясь. — Искусные ухищрения Зена/Аутоллик, которые позволили этой сцене пройти на телевидение.
— После того, как я… как меня вернули к жизни, — продолжает Зена, — мы поговорили о случившемся и о значении поцелуя. Габриэль сделала выбор.
— Который?…
— Что поцелуй мог значить большее, если мы хотели этого, — вздыхает Зена, вспоминая прошлое. — У меня… не было с этим проблем, у неё, очевидно, тоже. Вот так мы и начали.
— Ты скучаешь по ней, правда?
Лицо Зены одело маску стоицизма. Её сосредоточенность на момент даёт трещину, а потом полностью уходит.
— Если бы она только знала… О боги…
Рени делает шаг вперед. Воительница перед ней словно стала ниже ростом.
— Я думаю о ней каждый день! — почти кричит Зена, расстроенная и разбитая больше, чем способен выдержать даже самый сильный человек.