- Выходит, плаваю, товарищ секретарь. Поневоле приходится все слушать. Что тут поделаешь?
- У меня просьба к тебе, Аскер, - сказал Демиров. - Разыщи начальника почты, пусть заглянет ко мне.
- Начальник нашей почты вчера уехал в Горис, у него там племянник живет, Рамиз Меликов.
- Тогда разыщи заместителя.
- Заместителя тоже нет в городе, уехал в деревню отдохнуть. Вернется только к вечеру.
- Выходит, ты единственный из работников почтового отделения, кто остался в городе в выходной день?
- Получается так, товарищ Демиров.
- Ну хорошо, тогда соедини меня с Гиясэддиновым. - Аскер позвонил в райотдел. Ему ответил Хосров, сказал, что Гиясэддинов полчаса назад ушел домой. Аскер доложил об этом секретарю, тот велел ему звонить Гиясэддинову домой. Аскер заколебался. Демиров почувствовал это. - В чем Дело, Аскер? Или ты не понял, что я сказал тебе? Может, "уши заложило от бесконечных разговоров на линии? Прошу тебя, пошевеливайся. Вот порядки -один в Горис укатил, другой - в деревню, третий - спит на работе. Скорее! Что с тобой, Аскер?
- Сейчас, товарищ Демиров, соединяю.
Гиясэддинов спал мертвым сном, когда у него под ухом затрещал телефонный аппарат. С трудом открыв глаза, он снял трубку, спросил:
- Кто говорит? Что надо?
Телефонист ответил:
- Это я, Аскер, товарищ Гиясэддинов. Извините...
- Хорошо, хорошо, короче, - оборвал его Гиясэддинов. - Чего раскричался спозаранку, как молоденький петушок?
- Сейчас соединяю вас, - сказал оробевший Аскер.
В следующую секунду Гиясэддинов услышал голос Демирова:
- Алеша, это ты? Доброе утро. Жду тебя в райкоме, приходи!
Секретарь дал отбой.
Гиясэддинов поднялся с кровати, умылся под рукомойником, оделся, привел себя в порядок и вышел на улицу. Проходя мимо дома Демирова, увидел копающегося в палисаднике Али-Ису... Спросил на ходу:
- Ты что здесь делаешь?
- Черенки срезаю, товарищ начальник. Хочу посадить в больничном дворе этот вид роз. Очень они мне нравятся - большие, ароматные.
- Какие могут быть черенки - осень на носу? - сказал хмуро Гиясэддинов Чего это ты, старик, подался в садоводы? Ты ведь завхоз. Или решил переменить профессию?
Али-Иса растерялся. Ему показалось, что товарищ Гиясэддинов сильно рассердился на него. Никого он так не боялся в этом городке, как товарища Гиясэддинова.
- Честное слово, вскоре я... - забормотал он и осекся, так как Гиясэддинов был уже далеко.
"Что, получил, глупый поросенок? - ругал он сам себя в душе. - Чего лезешь из кожи, чего выслуживаешься? Окажешь услугу этому - тот обижается, тому угодишь - этот будет недоволен. Чем так жить, уж лучше бы умереть. Хоть душа не будет терзаться... А то получается, как в поговорке: мертвеца оставь начинай оплакивать живого. Ах, Али-Иса, Али-Иса, великий ты неудачник!.. И зачем ты только вылезешь из своей норы? Вылезешь - плохо, не вылезешь - тоже плохо. Когда не вылазишь, говорят: "Что он там делает тайком? Наверное, снабжает бандитов патронами..." А вылезешь - вон что получается, Гиясэддинов недоволен. Где взять пеплу, чтобы посыпать им мою несчастную голову?..."
Предаваясь подобным печальным размышлениям, Али-Иса, с лопатой на плече, направился к дому на той же улице, только чуть пониже, в котором жил Гиясэддинов, оглядел его двор. Он был пуст: ни кустика, ни деревца.
"Что же делать? - думал Али-Иса. - Может, повозиться здесь пару деньков, разбить небольшой цветничок? А то теперь он может вспомнить про мое кулацкое происхождение - и тогда я пропал. Распорядится: "Арестуйте этого контрреволюционера!" Так тебе и надо, старый осел, допрыгался! Горе мне, горе!... Пепел на мою несчастную голову!..."
Али-Иса сделал попытку вонзить лопату в твердую, как камень, землю возле забора. Копнул раз, другой, третий...
"Да, разобью цветнйчок", - решил он.
Вдруг его окликнули:
- Эй, дядя Али-Иса!
Он узнал голос Афруз-баджи, однако сделал вид, будто не слышит ее призыва. Женщина шла на базар, держа в обеих руках по корзинке.
- Эй, Али-Иса, что с тобой? Или ты оглох? - спросила Афруз-баджи, приблизившись. - Не видишь меня?
Али-Иса, продолжая копать, повернул голову, уныло посмотрел на женщину, сказал:
- Здравствуй, племянница. В чем дело?
Та в один миг помрачнела, бросила:
- Действительно, мне не повезло, когда я потеряла Кесу! Верный был человек... Не как другие.
- По крайней мере, Афруз-баджи, он избавился от тяжелого ярма, которое теперь приходится тащить другим жителям этого города, - многозначительно заметил старик.
- Сбрось и ты свое ярмо, Али-Иса! - посоветовала женщина. - Довольно надрывать спину на чужом дворе. Бери корзины, пошли на базар!
Али-Иса поднес ребро ладони к горлу, показывая, как он занят:
- Не могу, клянусь жизнью, племянница, не могу! Сегодня у нас с тобой ничего не получится. Видишь - занят. Умоляю тебя, заклинаю, - на глазах старика даже сверкнули слезы, - оставь сегодня в покое своего старого дядюшку!..
- Да что ты собираешься делать здесь в такую рань? Что за спешка, ай, Али-Иса?...
- Умоляю тебя, проходи, племянница, ступай своей дорогой!... Заклинаю тебя искалеченными руками святого Аббаса, оставь меня в покое!... Ты видишь мое положение?
- Пошли, пошли! - заладила женщина свое. - Довольно шутки шутить. Я жду...
- Нет, нет, иди одна на базар. Сегодня для меня этот баштан важнее твоих корзинок, дорогая Афруз-баджи.
- Подумай сам, разве может один человек тащить две такие корзины?
- Найди себе другого носильщика, такого, чтобы не надорвался под тяжестью твоих петушков и курочек.
- А ты сегодня хочешь пожить, как шах? - насмешливо спросила Афруз-баджи.
- Именно - как шах. Я сегодня шах землекопов. Сама видишь. Я - шах при этой лопате.
Так Афруз-баджи и не удалось уговорить старика пойти с ней на базар за покупками. Она зашагала вверх по улице одна. У больницы ей встретилась Рухсара. Девушка шла по воду. Афруз-баджи приветливо улыбнулась ей:
- Здравствуй, доктор-джан! Что с тобой, дорогая? Ты бледнеешь с каждым днем. Мама твоя уехала или еще здесь? Честное слово, я считаю себя вашей должницей. Каждый день собираюсь заглянуть к вам, пригласить вас к себе в гости, да все некогда - дом, дети. Но сегодня вы мои гости. Обязательно приходите к нам. Специально ради вас иду на базар. Рухсара смутилась:
- Большое спасибо за приглашение, Афруз-ханум. Не стоит беспокоиться.
- Сегодня я обязательно зайду за вами, дорогая Рухсара. Хочу угостить вас вкусным обедом...
Афруз-баджи была польщена тем, что ее назвали "ханум" - по-столичному.
- Мама не сможет пойти, - сказала девушка. - Ей нездоровится. Может, в другой раз...
- Пойдет, сможет! Я сама поведу ее, - заявила Афруз-баджи решительно. Значит, не прощаемся, девушка. Пока.
Она проследовала своей дорогой, надеясь, что сегодня, в этот ранний час, ей удастся купить на базаре самые лучшие продукты.
Ожидая начальника райотдела ГПУ, Демиров делал памятку - записывал в блокнот, что надо сделать Мадату в его отсутствие.
В кабинет вошел ГиясэДдинов, поздоровался по-военному - отдал честь. Демиров сразу же перешел к делу, спросил:
- Ну, Алеша, каковы результаты? Докладывай, что сделано. Чем обрадуешь?
- Ищем, товарищ секретарь, - лаконично ответил Гиясэддинов. - Разреши присесть.
- Садись, - сказал Демиров. - Значит, ищете? А где, если не секрет? И как?
- Везде. Мы знаем, как надо искать. Это наша специальность.
- Ясно. Очевидно, потому и результаты налицо, - поддел Демиров Гиясэддинова.
- Напрасно ты нервничаешь Таир. Мы делаем все возможное. Нужно время.
- Знаю, - оборвал его Демиров. - Слышал от тебя это уже не раз. Тебе нужно время, а мне нужны результаты.
- Результаты нужны всем, - спокойно заметил Гиясэдди-нов _ Но это не значит, что, пока их нет, надо терять голову, изводиться самому и изводить других.
- Я не успокоюсь до тех пор, пока наши леса не будут очищены от бандитов.