— Пап, А-Ли скажет, — вздернула носик я. — Как есть: они всё врут.
На самом деле, я тоже в шоке, хоть и стараюсь держать себя в руках. Ни дядя Бу, ни щегол ведь ни словечком не обмолвились о разрыве контракта. Их уволили? За что, на каком основании? Когда это произошло? А последствия — не для Лотоса, чхать на них — для «наших»?
Поэтому они так запросто подрывались на съемки рекламы в удобном мне графике. Это как бы плюс, но что еще хорошего в их расхождении с Лотосом? Я ж, балбеска, слышала, как дядя Бу хвалит аппаратуру, предоставленную заказчиком. И даже не подумала связать это с недоступностью студийной техники.
Как же слабо я во всем этом де… болоте разбираюсь. И от понимания этого злюсь только сильнее.
Мне тоже охота кому-то экстренно врезать, поднять шум и вообще причинять справедливость в особо жестокой форме. И в глобальном масштабе. Но я держусь, потому что батя прав. Надо дослушать.
И папочка не зря удерживает жену. Ведь у журналюг (сынов собаки, господин Лянь не зря их так называет) осталось самое «вкусное». Десерт, так сказать. Его подают после рекламной паузы.
«Вопиющая небрежность» матери, «халатность» помощницы и «ложное обвинение» от малолетней актрисы.
Если в начале репортажа у меня еще были сомнения в личности «героини», то здесь последние из них опали. Рассыпались в труху, прах и пепел.
Вы же помните, как я чуть не утонула? Я вот и по сей день преотлично вижу, как выходят из моего рта пузырьки воздуха. И дурынду не забыла, что возомнила себя «униженной и оскорбленной» после нескольких ударов палками в кадре.
Знаете, в каком виде это представили публике? О, сам факт падения в воду остался. Только вот состоялся он — как бы — случайно, по недосмотру личного ассистента и матери, присутствовавших в момент падения на локации. В непосредственной близости от малолетней актрисы.
Актриса упала в пруд сама — ненароком. Знаете, дети такие неловкие. После спасения «девочка, которую многие так хвалят» обвинила совершенно непричастного человека к своему падению. Наверное, ребенок не хотел, чтобы ее отругали. А этого неповинного человека — ай, я сейчас заплачу! — избили прямо на глазах у других актеров и стаффа.
Удар я помню. Пощечину выписала той дурынде тень черной овцы по фамилии Ян. А потом по приказу Яна, который режиссер, идиотку слегка притопили. То есть, некая крупица истины в словах «героини» имеется. В огромной и смердящей куче лжи.
В репортаже не говорится, кого именно «обвинили» в падении. Ни пол, ни возраст, ни даже актер это был или сотрудник студии — не сообщают. «Этот человек» расплывчатая формулировка.
Но я ой как слабо верю, что интервью дал кто-то другой. Не та актрисочка из свиты принцессы. Где-то одну тысячную процента готова поставить на то, что этим разоблачением подставляют и ту дурынду тоже. И что устроил это всё кто-то ещё.
Все остальные доли (от ста процентов) я определяю на служаночку. Да что там: я все солнышки, зубы и даже выплаты за обе рекламы Вод Куньлунь готова поставить на ту… альтернативно одаренную.
Представьте себе удивление моего бати, которому мы с мамулей не рассказывали о том падении в пруд. Решили не провоцировать его на необдуманные поступки.
— Да я этой паршивке руки переломаю! — прокричала Мэйхуа. — Все волосы выдерну, обмотаю ими ее шею и затяну покрепче! Зря ты ее отпустила, доченька.
Именно она предложила тогда «не провоцировать» главу семьи Ли.
— Не сломаешь, — выпрямился в полный рост батя. — Я сам это сделаю. И не руки, а сразу шею.
И то, как он это говорит — не угроза. Это заявление о намерении, которое непременно будет исполнено. С полным игнорированием последствий. Если кто-то не вмешается и не остановит его.
— Стой! — я подбегаю к родителю, обхватываю его ноги ручонками. — Успокойся, пап. И ты, мам. Вы мне оба нужны. Рядом.
В реальной жизни, не в дорамах и книгах, за тяжкие телесные отправляют за решетку. Проделать всё скрытно? Это же каменный воин, а не акула.
Невероятно вовремя звонит на мамин мобильный Ян Хоу. Похоже, тоже слушал новости. Мэйхуа глянула на мужа и приняла вызов, включив громкую связь.
— Режиссер Ян, — голос мамы дрожит от ярости.
— Госпожа Лин, — голос щегла тверд и как будто бы даже спокоен. — Кажется, вам известна причина моего звонка.
Мамочка шипит, зло и неразборчиво. Никогда ее такой не видела. Ма — злой манул. И на ее детеныша покусились. Дважды: сначала физически, а теперь информационно.
— Понимаю, что это непросто, — непреклонно продолжает Ян. — Но я прошу вас, Мэйли и господина Ли сохранять спокойствие. И ни при каких обстоятельствах не соглашаться на интервью в ближайшее время.