— Хорошо, — просто ответил надежный, как скала, Танзин. — Сделаю.
— У тебя не будет из-за этого проблем? — опомнилась мама. — Если будут, то ты отправляйся завтра, а мы с А-Ли останемся на день в Гуанчжоу.
— Дедушку еще не выписали, — покачал головой отец. — Я обещал показать в офисе копию выписки. Куда бы ты хотела отправиться завтра, милая?
— Слышала, на горе Байюнь есть замечательный парк птиц, — сообщила мамочка. — Думаю, нашей дочери будет приятно там погулять.
Я аж подпрыгнула. Парк птиц? Дайте два! В той жизни мы с драгоценным несколько раз выбирались в парк птиц «Воробьи». Это в Калужской области. У меня оттуда любимый магнитик с гиацинтовыми арами был…
— Нам нужен фотоаппарат, — оповестила я предков. — У нас же осталось немного денежек?
Батя оставил своим еще двадцать тысяч (сверх оплаты больничных счетов) на непредвиденные расходы. Но еще тысяч пятьдесят-шестьдесят-семьдесят (плюс-минус, я не веду учет, а юани тратятся на одежду, еду, транспорт и прочую бытовуху) должно быть «в заначке». Но мы ведь помним про прижимистость?
— М… Точно нужен?
Батя у меня не жадный. Он — рачительный. Как гномы в любимых играх меня-прошлой.
— Там будут птички, — я начинаю загибать пальцы соответственно приводимым аргументам. — Там буду я…
— Ни слова больше! — бьет себя в грудь Ли Танзин. — Нам нужен фотоаппарат.
Глава 2
Сказано — сделано. До отправления в парк мы зашли в торговый центр с огромным выбором техники. Батя тянулся к пленочным фотокамерам, но дочка настояла на цифровой. Как? Ткнула пальцем в смутно знакомого «японца», сказала: «Хочу такой, только наш».
Да, островные производители фототехники в этом периоде очень хороши, но мне их техникой лучше не светить. Однако, это вовсе не проблема. Мы в Китае, где подделывают… создают не хуже, чем у чужаков, всё, что душе угодно.
Так что «кирпичик» из черного пластика с гордой надписью: Made in China мы забираем. Всего за десять пятьсот, плюс еще полторы тысячи юаней за карточку памяти, они нынче дороги. И кардридер за двести тридцать юаней.
На один поход в парк нам должно хватить шестидесяти четырех Мб. Распечатывать так и так будем где-то на стороне. А потом, как купим ноутбук для мамы (я не оставила эту мысль, только отложила на время), сделаем папочку для хранения фотокарточек.
Папочку для папочки: новую игрушку взял в свои крепкие руки Ли Танзин. Вот его мы и назначили главным фотографом.
На гору Байюнь мы поднялись по канатной дороге. Очень дешево: двадцать пять юаней с человека, меня вообще за так прокатили. В столице фуникулер для подъема на Великую стену дороже стоит. Еще по десять юаней потом заплатили на турникетах.
«Весь покрытый зеленью, абсолютно весь», — это про склон горы, над которым мы проехались в желто-черной кабинке. В какой-то момент между деревьями показались крыши и дорожки храма.
— Красивое, — прилипла я к стеклу.
До храма мы в итоге не добрались. Топать далековато от основной цели нашего маршрута. Но превосходное состояние явно старинного здания оценили.
Я рвалась к птичкам, к пернатым братьям и сестрам крылатой души моей. И никакие красоты не могли сбить меня с пути.
Знаете, мне казалось, что тут будет примерно так же, как в знакомых «Воробьях». Где чистенькие вольеры, птицы могут уйти в закрытую часть, а могут и во внешних (зарешёченных) вольерах глазеть на посетителей. В то время, как посетители глазеют на птиц.
Жизнь не готовила меня к тому, что я увижу в китайской версии парка птиц. Оставим в стороне, что по соседству (мы сразу и купили сдвоенный билет, чтобы и туда, и туда попасть) еще и крокодиловый парк. И другие водно-болотные животинки.
Это — потом мы заглянем, зацепим краешком. Потому как на следующие несколько часов я просто выпала из жизни двуногих и воспарила в небеса. От восторга. Здесь пернатые — не в вольерах. Нет, кое-какие постройки есть. Так, для совушек укрытие — они все-таки ночные птицы. Летучие на горе белого облака (так переводится название горы) — летают. На свободе. И, конечно, плавают: так, я впервые в обеих жизнях увидала разом столько черных лебедей. И среди них — пухового малявочку.
Помню, в прошлом детстве очень удивлялась, как могли птицы считать такого лапусечку — гадким утенком. До меня как-то долго доходила концепция отчуждения непохожести. Для меня-прошлой казалось глупым и обидным, что кто-то может негативно относиться к тем, кто на них самих не похож.