Нас тренировали на кошках… на утюге. Утюг горел условно, детки несли одеялко, а уже няня кутала «пострадавшего», он же «очаг возгорания». И организованную эвакуацию мы тоже тренировали. Странно только, что взрослые тупят: их что, не дрю… не учат технике безопасности?
Суета переходит в более упорядоченный режим. Ток отрубили, службу соответствующую вызвали. С ширмы огонь сбили, очаг возгорания по «детсадовской» методике локализовали. Одеяло Лин Сюли оказалось весьма кстати. Никакого эпичного взрыва в конце, чему я, надо признаться, рада. Никто не пострадал.
«Киношный папка» мой успешно выведен Чу. Та — бледнее обычного, но вид имеет боевитый. А то: важную миссию, порученную мной, выполнила. Лянь Дэшэн же тоже ринулся технику спасать, а не себя.
Эти киношники все малость сдвинутые. Отвечаю.
— Удачно, — кхекает выведенный последним режиссер Ке. — Успели всё отснять.
По моему мнению, настоящей удачей стало то, что люди — все до единого — в порядке. Ну и то еще, что мама не прознала сразу о происшествии. Хризантему пришлось уговаривать смолчать о возгорании, но оно того стоило. Мэйхуа и так вся на нервах, еще и разболелась. Скажем — и она откажется лечиться, подорвется со мной на площадку. Кому от этого будет лучше?
Никому. Вот и молчим, бережем общую тайну. Тайное, конечно, станет явным, стоит только мамочке выйти из номера и пообщаться с кем-либо из Азия-Фильм. Но тогда это будет уже не горячая тема, а яркий, но незначительный инцидент.
Минувший. С хорошим концом. Пожурит нас, я вступлюсь за Чу. Вот и вся история.
Новый день — новые неожиданности. В Наньцзине выпал снег. С первыми лучами солнца нас выдернули из кроваток, одели, загримировали и выгнали под осветители.
Люди, которые вчера имели вовсе не призрачные шансы сгореть заживо (да, я преувеличиваю, не так уж и сильно) радовались, как дети. Тут вам не север, где пушистые сугробы и снежные мухи в порядке вещей. Это юг, а на юге такие красивые — кинематографичные — снегопады вообще-то редкость.
Так что в ход пошли наскоро раздобытые меховые накидки. Мех такой же ненастоящий, как и лотосы.
Сцен со снегом в сценарии нет, так что указание у нас наипростейшее — веселиться. И нежно дружить, само собой. Мягонький снежочек ли размягчил Лин Сюли, вчерашние ли искры от обогревателя растопили ее сердечко — не знаю. Но Ке остался доволен.
Позже он и взрослых «нас» загнал под снег. Заставил их там вспоминать детство. Правда, им достался фон с мэйхуа — цветущей зимней сливой. Я стребовала с сестрицы Суцзу, чтобы она пофотографировала эту красоту на нашу фотокамеру. Для мамочки.
Еще несколько вариаций на тему детства во дворце мы отсняли на следующий день. А после — отправились в деревню.
Забавно, что общие виды нашего нового (по сценарию) места жительства отсняли по осени. А наш приезд «наложат» на усыпанную павшей листвой дорожку. Там дальше вообще чехарда с временами года начнется. Ведь за малый срок нужно отобразить большой период жизни семьи Фу в этой местности.
У бывшего великого наставника и его семьи начинается новая полоса в жизни. Тяготы материальные: дом в плохом состоянии, денег практически нет. Вся округа — бедное селение в глуши. К ним прибавляются моральные терзания: он подвел государя, вверенных ему учеников. И семью тоже подвел.
Господин Лянь так убедительно играет человека, который старается держаться с достоинством благородного, но на деле — опустошенного внутри, что у меня дрожь по всему телу проходит. До самых пяточек. Не за выслугу лет его почитают, а за талант и мастерство.
Мне невероятно повезло, что я могу учиться у такого артиста. Местного — что немаловажно. Моя-то театралка на «ру» и «евро» зрителей ориентировалась. Отличия в мимике, в жестикуляции — их немало, если разобраться.
Мать и дочь продают все драгоценности, которые удалось забрать при высылке. Затем — посуду и платья. Ценой этой малой жертвы им удается сохранить книги главы семьи. Муж отправляет в столицу образцы каллиграфии: она высоко ценится.
Выручить удается немного: от впавшего в немилость Фу отворачиваются все знакомцы. Выручить полную цену за свитки не удается. А ведь нужно обновлять запасы бумаги, туши, еду покупать…
Мрачный период длится до тех пор, пока маленькая Шуан не приводит к отцу нескольких деревенских ребят. И спрашивает: «Папа, ты можешь их обучить?»