Это эгоистично, но я отвожу взгляд. Позже у нее добавиться лишний повод для гордости за дочь. А пока: извини, мам. Этот птенчик уже достаточно вырос, чтобы разочек вылететь из безопасного гнезда.
— Готова, Мэйли? — спрашивает режиссер Ке.
— Да! — бодро киваю.
— Камера, мотор, начали.
«Полетели», — добавляю мысленно.
Сначала об пол: он «содрогается» от удара охваченного пламенем булыжника. Нет, конечно, это позже дорисуют. Но покачнуться и упасть надо всамделишно.
Затем подняться: ведь падения героев для того и созданы, чтобы герой превозмогал и подымался. Тут у Цзыюй возникает проблема: лестница горит. А камни с неба продолжают падать. Еще один удар отбрасывает малышку к выбитым (частично демонтированным, они в этом павильоне разборные) перилам.
Одновременный звон всех уцелевших драконьих колокольчиков совпадает с падением — спиной вперед — принцессы Цзыюй.
Я лечу! Взмывают, распахиваются рукава — традиционно широкие.
Шок-испуг-удивление. Краткий миг на каждую из эмоций. Кувыркнуться в воздухе, чтобы оказаться не спиной, а ножками вниз.
Сейчас будет рывок…
— А-а-ай! — вскрик бьет по нервам, точно хлыст.
Но в сценарии этого нет. Беда? Что-то с тросами? Голос не мамин, его я узнаю из тысячи. Камера сверху ловит каждое движение. Нельзя показать, что что-то не так.
Рывок!
А он резче, чем я ожидала. Стабилизироваться. Детский восторг в глазоньках.
Всё, дальше относительно плавный спуск.
— Стоп, снято! — в рупор. — Перерыв. Тросы пока можно отстегнуть. Готовьте лестницы. Какая дура орала⁈ Кто чуть не запорол мне этот дубль⁈
Впервые слышу, чтобы сухарь так орал. Он разошелся так мощно, что даже рупор отложить забыл. И теперь вся округа в курсе, что у нас тут какое-то происшествие.
Впрочем, это почти что норма на съемочных площадках.
Пока техники сооружают конструкцию из лестниц и ткани, успеваю пробежаться до верха. Ке-Кхе сегодня высоко сидит, далеко глядит.
Чу только и успевает вскрикнуть:
— Куда?.. — и устремиться следом.
Понимаю ее изумление. После забега наверняка придется поправлять грим. Но и не выяснить, что там произошло, я тоже не могу.
Ибо нехрен! Мне чуть сцену полета не испортили. Звук-то лишний уберут. А вот если бы я отвлеклась? Хотя бы веки не так дрогнули или на источник звука бы рефлекторно дернулась?
Знаете, что это было? Это Ши якобы что-то сделали с шеей в процессе массажа, что сдержаться от крика боли было решительно невозможно.
— Такая страшная боль, — причитала «несчастная». — Это было покушение! Ваша сотрудница могла меня искалечить. В случившемся только ее вина!
Обвиняемая с низко опущенной головой сложила руки в области живота. Стояла, дрожа, как осиновый лист на ветру.
— Госпожа Ши, успокойтесь, — это вроде бы помощник продюсера. — Уверяю вас, никто не желал причинить вам вред. Мы разберемся…
— Пока вы разбираетесь, меня здесь задушат! — гордо вскинутая голова «примадонны» с моего угла забавно смотрится: ноздри такие широкие, что хочется сравнить с пятачком. — Она потянула мое ожерелье. Я могла задохнуться!
Нет, так-то она привлекательна. Даже можно красивой назвать. Но с эмоциями перестаралась: здорово переигрывает.
— С меня хватит, — Ке бьет рупором по столу. — Пусть все посторонние покинут съемочную площадку. Немедленно!
— Режиссер Ке, — кривит лицо, словно от зубной боли, помощник продюсера. — Прошу вас тоже успокоиться. Госпожа Ши здесь по личному приглашению от продюсера Тан.
— Прямо здесь? — обводит широким жестом окружающее сухарь. — Нет, если некто важнее здесь, — подчеркивает раздраженным тоном режиссер. — Чем я… То, прошу, пусть этот человек займет мое место. В противном случае…
— Я требую, чтобы мне заменили ассистента, — не утихает змеюка. — А эту бестолочь выгнали с позором!
Тут уже не выдерживает Мэйхуа.
— Если бы из-за того вопля пострадала моя дочь, — вкрадчиво говорит мать моя, приблизившись вплотную к актрисе. — Вашу шею бы ничто не спасло. Я достаточно понятно донесла до вас информацию, госпожа Ши?
— Ай-ё… — задирает нос еще выше «примадонна». — Когда говорили о посторонних, это и вас касалось. Стойте внизу и ждите.
Мэйхуа делает шаг вперед. Фантастика: ни единая черточка ее лица не меняется, но больше это не мягкая и учтивая женщина.
— Вы уверены? — проникновенно спрашивает Мэйхуа и одаряет актрису таким взглядом, словно та — ничтожное насекомое. — Что вам стоит говорить со мной так?