— Н-не м-могу, — шепчет с дрожью в голосе юная красавица. — Оп-пустите… Вниз…
По щекам катятся крупные слезы. Совсем не по сценарию.
— Лу Сюин? — беспокойство в голосе режиссера Ке неподдельное, правда, не уточнить: за актрису он волнуется или за тайминги съемок. — Что случилось? Ты в порядке?
Он жестами требует вернуть изящную девочку, так похожую на птичку, с небес на землю.
— Сюин? — вскакивает мать актрисы. — Дочь, что за поведение?
Тут у нас собрался, с едких слов Ши Фэй, клуб мамочек. С функциями надзора за детским садом. Я вот что заметила: к большеглазой сестре змеюка тоже весьма негативно настроена. А малышу Шу довольно благодушно улыбается. На вырост, наверное.
Вот только нет никакого клуба. Госпожа Шу оставляет сына на попечение ассистента, а сама где-то пропадает целыми днями. Где? Без понятия. Госпожа Лу очень замкнутая. Говорит — кроме как с дочерью — только при острой необходимости. Да и к Сюин относится без лишней теплоты. Словно она ей мачеха, а не мать.
Никакого сравнения с моей замечательной и близко нет.
— Простите, не знаю, — хлопает ресницами это большеглазое чудо — вылитая женская версия олененка Бемби. — Никогда не боялась высоты. Простите. Я попробую еще раз.
— Подъем, — кхекает в рупор Ке. — Надеюсь…
На что бы он там не надеялся, сбыться его чаяньям не суждено. У девочки приступ паники.
— Лу Сюин! — не добавляет спокойствия маманя актрисы. — Что за безобразие? Кто так себя ведет? Ты намерена нас опозорить?
Мы с моей добрейшей оборачиваемся на крикунью одновременно. Какая мать так будет себя вести, когда ребенку — очевидно же — нехорошо?
Сестричку опускают по отмашке Ке. Коленки олененка подгибаются, она буквально рушится вниз. Не заботясь о том, как это выглядит, и не замарается ли одеяние.
Плюю на мнение общественности и я. Подрываюсь, мчу к Сюин.
— Как ты? — спрашиваю, когда добегаю.
И слышу краем уха — не от сестры киношной, а от общей массы наблюдающих:
— Вы бы не подпускали к своему ребенку ту девочку, — знакомое такое шипение. — Слышала, у нее дурной глаз. Там, где она, постоянно случается что-то плохое.
— Куда уж хуже… — хмуро отмахивается госпожа Лу.
— Я вас предупредила, — не унимается змея. — Потом не жалуйтесь.
Дрожащая девочка поднимает на меня свои глазища — черные омуты страха.
— Не понимаю, что со мной… — голос дрожит, как и она сама.
Сзади нас, на площадке возле режиссерской позиции, выступает вперед Мэйхуа.
— Воззвание к высшим — третий сериал с участием моей драгоценной дочери, — прекрасно поставленным голосом говорит мама. — Два предыдущих по рейтингам обогнали всех конкурентов. Получили отличные отзывы. Ряд премий — в том числе лично для Мэйли. С учетом этого высказывать глупости — в наши дни, далекие от предрассудков и прочей чепухи — некорректно. И неумно. Госпожа Лу, госпожа Ши перенервничала. И несет чушь, не слушайте ее. Она придет в себя, и сама устыдится своих нелепых слов.
— Вы… — давится воздухом змея, словно ей кто-то реально затянул на шее веревочку.
Хотя это не так, никто ее и пальцем не касается.
— Секретарь министра на предновогоднем концерте отметил декламацию моей доченьки, — непринужденно продолжает Мэйхуа. — О, тогда еще случились роды — прямо в зале, где выступали дети. Родился прекрасный здоровый мальчик. К слову, разве наша прогрессивная коммунистическая партия Китая одобряет глупые суеверия?
Какие бы «высокие» связи не имела бы Ши Фэй, им не перебить правящую партию. Беседа-то не кулуарная, много народа в случайных зрителях.
Змея только и может, что стиснуть зубы, да артистическим взглядом пытаться пробурить дыру во лбу моей мамы.
— Выпейте воды, госпожа Ши, — любезно предлагает Мэйхуа. — Вы, кажется, перегрелись. Солнце так палит.
— Солнце, — повторяет вслед за мамой трепетный олененок. — Палит солнце. Колесо кружит и кружит, и кружит, и кружит…
Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до запястья девочки. Черные омуты словно затягиваются ряской или чем-то мутным. Лу Сюин уходит глубоко в себя.
— Оно такое огромное, — шепчут подкрашенные губы. — Тянется к солнцу. Слепит… Остановите его, остановите! Братику плохо!
— Сюин, тише, тише, всё хорошо, — наговариваю почти речитативом: мерный ритм, если повезет, может «перенастроить» девочку на новую волну. — Сюин, хорошая девочка. Посмотри на меня: я здесь, с тобой, я теплая и безопасная. Ты в полном порядке.
— Я принесла воды, — присаживается на корточки рядом со мной моя заботливая. — Подумала, что она ей не помешает.
Немного странно, что воду приносит этой девочке не родная мать, а Мэйхуа.