Он сделал вид, что не слышит, и повернулся к Лиоте.
— Вы ведь хотите капуччино, Лиота?
Кто бы мог подумать?.. Она еле сдержала улыбку: таким образом он пытается ее защитить.
— Конечно, хочу.
— Сейчас сделаю.
Когда он направился на кухню, Эйлинора проводила его испуганным взглядом.
— Никогда не встречала таких грубиянов.
— Просто он меня защищает. Естественно, он мог бы вести себя повежливее, но этого ведь и нам порой не хватает.
Эйлинора взяла свою сумочку и одернула пиджак.
— Так мы договорились о Дне благодарения?
— Полностью, мы с Энни устраиваем праздник здесь. Надеюсь, ты к нам присоединишься.
Эйлинора вспыхнула:
— Поговорим об этом позже.
Она толкнула входную дверь и вышла из дома, захлопнув ее за собой.
Через минуту Корбан вернулся из кухни с чашкой кофе и аккуратно поставил ее на столик рядом с Лиотой.
— Осторожно, горячий.
— Спасибо, Корбан. А себе?
— Нет, спасибо, — хмуро отказался он. — Извините меня за грубость, Лиота. — Он указал на закрытую дверь. — Это ведь мать Энни? Выглядит просто потрясающе.
Она посмотрела на него:
— Вам обоим не мешало бы быть помягче. Присаживайтесь, Корбан.
— Я, пожалуй, пойду.
— Только не сейчас. — Она кивнула на диван. — Сядьте и расскажите, что вас беспокоит.
Он сел, такой бледный и несчастный, опустил голову и провел рукой по волосам. Когда же снова поднял глаза, Лиота поняла, что он чуть не плачет. Но, встряхнув головой, он сказал:
— Не могу.
Лиота видела, как он борется с собой, чувствовала его страдания как свои собственные, хотя и не знала их причины. Этот молодой человек напомнил ей Бернарда.
— Исповедь облегчает душу, Корбан. Никогда не слышали об этом?
— Я не религиозный человек.
— Я говорю о вере, а не о религии.
— Но я неверующий. — На его щеке дрогнул мускул. — Кроме того, я не из тех людей, которым нужно исповедоваться.
— Если вы расскажете, то отпустите свою боль, и она потеряет власть над вами.
Он снова отрицательно покачал головой:
— Пожалуй, еще рано. — Он неуверенно поднялся и виновато посмотрел на нее. — Я лучше пойду. Сегодня из меня плохой собеседник.
— Это верно. Мне будет не хватать вашей обычной жизнерадостности.
Вымученная улыбка появилась на его лице.
— Передавайте привет Энни, когда она позвонит.
— Вы же знаете ее телефон. Если вам станет легче, оттого что поговорите с ней, позвоните и поговорите. Вам нужно снять камень с души. — Он направился к двери, но Лиота окликнула его, подождала, когда он обернется, и добавила: — Не позволяйте обиде завладеть вашим сердцем, Корбан. Если позволите, то всю оставшуюся жизнь будете пытаться от нее избавиться.
Он тихо прикрыл за собой дверь. Лиота услышала, как он завел машину и отъехал от дома. И тут ею овладело отчаяние, оттого что она снова осталась одна. С болью в сердце она подумала о Джордже и Эйлиноре.
Ничто никогда не изменится. Ну, что ж, старушка, прими все, как есть. Просто поднимись с кресла, пройди на кухню и возьми то лекарство, что ты припасла в прошлом году. Несколько капель снижает давление, а после целой бутылочки ты, наконец, спокойно отправишься в мир иной.
— Я люблю тебя, бабушка.
Лиота вздрогнула от этих слов.
— Энни?
Неужели ее внучка вошла так тихо, что она даже не услышала? Но как это возможно, если она сидит в своем кресле-качалке и смотрит на закрытую входную дверь? Или Энни оставила машину на дороге и вошла через заднее крыльцо? Лиота огляделась, но не увидела внучки. Неужели она заснула, и ей приснилось, что она приняла лекарство и все ее страдания закончились?
— Я люблю тебя, бабушка.
Лиота застыла от изумления. Это же Барнаби говорит голосом Энни. Четко. Мягко. С нежностью.
— Ну, вот ты и заговорил, — протянула она. — Господи, когда Ты решишь, что с меня достаточно мучений? Я сделала все, что могла. И у меня нет больше сил. Я сломалась. Все кончено. Мне давно пора отправляться к Тебе, а не сидеть здесь, среди земной суеты. И если я должна сделать это сама…
— Я люблю тебя, бабушка.
Энни. Каково будет Энни найти на пату ее скорченное тело, а потом узнать, что она выпила целую бутылочку лекарства? Лиота знала, каково будет ее внучке.
— Я люблю тебя, бабушка.
— Замолчи. Я уже слышала. — Видимо, это Его ответ ей. Я люблю тебя. Уж не хочет ли Он сказать, что ей пора прекратить жалеть себя и начать бороться?
— Большинство людей рано или поздно отказываются от борьбы.
— Я люблю тебя, бабушка.
Замечательно, Господи. Все верно! Верно!