— Уверена, что это так, мэм. Я соединю вас с Чарлзом Руксом. Не сомневаюсь, что вам смогут помочь. Минуточку.
Лиота, взяв себя в руки, спокойно объяснила секретарю Чарлза Рукса, что ей нужно, и стала ждать ответа. Никто не отвечал, и она решила, что про нее забыли. Видимо, понадеялись, что старушка умрет, не дождавшись, и тем самым избавит их от лишних хлопот. Когда Лиота уже собиралась положить трубку и перезвонить, снова раздался голос секретаря:
— Мистер Рукс поговорит с вами, миссис Рейнхардт.
И действительно, она услышала, наконец, вежливый мужской голос:
— Миссис Рейнхардт, чем могу быть полезен?
О, Господи, неужели я должна снова пройти через все это?
— Я хочу изменить свое завещание и к тому же как можно быстрее. У меня есть кое-какие документы, которые я хочу вам показать. Я не знаю, стоит ли передавать их прямо сейчас или дать бумагам ход после моей смерти.
— Когда вы могли бы принести их в наш офис?
— Я не могу принести их, молодой человек. Мне восемьдесят четыре года. Я не вожу машину, у меня нет денег на такси, а для езды на автобусе я слишком стара. Мне нужно, чтобы вы сами пришли сюда. Если кому-то необходимо присутствовать при внесении изменений в мое завещание, то приходите в среду утром. Я попрошу прийти ко мне своего друга. Или приглашу соседку, Арбу Уилсон.
— Видите ли, мэм, я очень занят, а оставлять офис…
— Ваш отец обязательно пришел бы.
Он колебался.
— Да, отец бы пришел. Так вы говорите, в среду днем? Могу я зайти после пяти? Утром я буду в суде, а на дневное время у меня назначены встречи.
— Можете подойти прямо к ужину.
Он хохотнул.
— Спасибо, мэм, но в этом нет необходимости. Оставьте, пожалуйста, у моего секретаря ваш адрес и телефон. Это нужно сделать до среды. А еще запишите все изменения в завещании и приготовьте документы, которые вы хотите мне показать. Так мы ускорим наше дело.
— Я все сделаю.
Она начала в тот же день — стала разыскивать свое завещание. Разве она не положила его в верхний ящик серванта? Или оно хранится в ячейке банка? А платила ли она за аренду этой ячейки? Или оно лежит в нижнем ящике туалетного столика, где она хранила украшения, подаренные ей Бернардом до войны?
Секретарь перезвонила и уточнила ее адрес и номер телефона. Положив трубку, Лиота тут же позвонила Энни и оставила сообщение на автоответчике.
— Это бабушка Лиота, позвони мне, когда сможешь, милая. Я хочу обсудить с тобой приготовления к Дню благодарения.
Потом она позвонила Корбану. Ответила молодая женщина.
— Рут?
— Да, это Рут, с кем я говорю?
Какой резкий, недружелюбный голос!
— Лиота Рейнхардт. Корбан…
— Корбана нет дома. Я оставлю ему записку, что вы звонили.
Лиота не успела сказать ни слова и услышала гудки. Нахмурившись, она положила трубку.
— Что происходит? — спросил Корбан, когда увидел выставленные к дверям квартиры запечатанные коробки. Еще две открытые коробки стояли на столе в кухне, где Рут что-то искала в выдвижных ящиках.
— Я ухожу от тебя, — ответила она, не поворачивая головы в его сторону.
Он бросил свой набитый книгами рюкзак на диван, рядом с двумя другими коробками.
— А я думал, что наши отношения наладятся.
— Что налаживать, Кори? Ты давно все для себя решил.
— Я бы сказал, что это ты все решила.
Она резко обернулась:
— А что, по-твоему, я должна была делать? Остаться и смириться с твоим осуждением?
— Я не сказал ни слова…
— А слова не нужны. Я все вижу в твоих глазах, когда ты на меня смотришь! — Она снова отвернулась.
Корбан начал злиться.
— Эти тарелки были здесь до твоего приезда.
— Прекрасно! — Она разжала руки, и обе тарелки разбились. — Можешь забирать. И стаканы тоже. — Она сбросила их с полочки, где они стояли.
Корбан выругался.
— Что ж, круши все вокруг, если тебе от этого легче!
В ее глазах блеснули слезы.
— Думаешь, меня интересует твое мнение?
Ему захотелось вышвырнуть ее из квартиры и бросить вслед все ее коробки.
— Это я всегда шел на компромисс. — Он пожалел, что она не умерла в той клинике.
— Когда ты вообще шел на это?
Он открыл одну из стоявших у двери коробок.
— Что еще ты пытаешься у меня украсть?
— Давай, вытряхивай! Забирай все, что хочешь! Знаешь, я наконец-то увидела твое истинное лицо. — Она стояла около дверей на кухню и кипела от ярости. — Ты лицемер. Мне понадобилось полгода, чтобы понять это.
— И что открыло тебе глаза? Убийство нашего ребенка?