Утешением становились мысли, что осталось недолго. По мере наполнения мощами по стенкам сферы расползалась краснота. И вот она захватила треть, половину, две трети… Хотя по ощущениям путешествие занимало вечность и займёт ещё столько же, на самом деле однажды оно подойдёт к концу. Обязательно подойдёт. Либо Белая покинет мир, похоронив Создателя, либо погибнет при очередной попытке добыть его часть.
В этот раз Белой повезло оказаться в стране, которая успешно присвоила часть мощей, и теперь столица праздновала триумф. Атмосфера праздника едва ли скрашивала и унылую серость севера, сохранившуюся с былых времён, и апокалиптичное настроение мира. Больше походило на пир во время чумы и пляски на могиле.
Вывешенные украшения будто и вовсе не добавляли красок этому серому городу под серым же небом. Здешний народ принадлежал ночи и не любил солнце, поэтому Создатель позаботился, чтобы оно появлялось как можно реже. Белая посмотрела наверх, совершенно не беспокоясь о спавшем капюшоне: своей бесцветностью она походила на местных жителей. Она, как цветок, тосковала по солнцу, хоть и любила больше рассеянный свет.
– А, извините, – раздался рядом мужской голос, а плечо слабо заныло от удара.
Засмотревшись, Белая не заметила идущую рядом компанию, и попала под руку особенно сильно жестикулирующему человеку. Можно было принять извинения и разойтись, но захотелось побольше разузнать об обстановке от местных. Удастся ли узнать у них что-нибудь интересное?
– Всё в порядке, но… – Белая окинула окружающих недоумённым взглядом. – Почему здесь так оживлённо? Я просто… – Она схватилась за предплечье, смущённо опуская голову. – Мой родной город далеко, и пока я была в пути, кажется, что-то успело произойти. Такое важное… Вы не могли бы рассказать?
– Рассказ займёт некоторое время. Парни, вы же не против, если нашу компанию разбавит такая симпатичная путница?
Их было трое: нескладный юноша с белыми волосами, высокий блондин с очень уж выразительными скулами и примечательный для этих мест брюнет, более, впрочем, ничем не выделявшийся. С последним и говорила Белая. Спутники ответили ему согласием, представились, но в памяти так и остались «Первым», «Вторым» и «Третьим».
– Не согласитесь ли дойти с нами до таверны? Мы угощаем! Чего обсуждать на улице? И вам наверняка с дороги хочется присесть.
– Буду рада воспользоваться вашей любезностью, – с улыбкой ответила Белая и нервно сглотнула в момент, когда на неё никто не смотрел.
Пить в этой стране – последнее, чего ей хотелось, но придётся, раз решила сойти за свою. Ксенофобия в мире с каждым годом лишь усиливалась. Если выдать себя, в лучшем случае не захотят говорить, в худшем – сдадут страже как возможную шпионку.
В просторном, но тесном из-за количества посетителей помещении стоял непрерывный гул, а в воздухе витал металлический запах, да такой сильный, что Белой пришлось задержать дыхание, лишь бы не начать чихать. С трудом протискиваясь через излишне подвижную толпу, они всё же добрались до свободного столика и подозвали разносчицу. Белая, сославшись на незнание местного ассортимента и отсутствие предпочтений, оставила выбор на вкус спутников.
В ожидании заказа Третий – брюнет – начал рассказ с причин короткой войны. Затирал что-то о недобросовестности другого народа, о полученном священниками откровении и мудрости правителя, сумевшего связать одно с другим и принявшего тяжёлое, но важное решение во благо подданных. Второй иногда поправлял и дополнял рассказ, а Первый просто слушал, то и дело ёрзая на стуле нетерпеливо смотря по сторонам.
Заказ принесли быстро. Этот народ питался кровью, поэтому ничего удивительно, что поставленные на стол четыре деревянных кубка были наполнены именно ею. Продолжая слушать рассказ, Белая пододвинула поближе свой и постаралась не скривиться. С любым другим народом тусклый свет помог бы хоть немного скрыть выражение лица, но этот хорошо видел в темноте. Самое ужасное: от крови едва-едва веяло божественной энергией. Стоило это осознать, как к горлу подкатила тошнота.
«Нет. Держись. Кровь точно не его. Как-то с ним связана, но не его», – твердила мысленно, будто акт распития крови сам по себе давался легко.
– Сегодня в храм доставили мощи, так что ночью у аристократов будет большой праздник. – Третий уже опустошил свой кубок и ждал новой порции.
– Завидую им… – Первый поджал губы, обхватив кубок двумя руками и что-то рассматривая на дне. – Нам-то святой крови всего ничего выделяют. Это сегодня вот в честь праздника во всё капают, а обычно… – Он шмыгнул носом и насупился. – А они вот сегодня свежую на новых мощах настоят. И пить будут, сколько захотят.
– Нам тоже вскоре достанется больше.
Второй успокаивающе похлопал его по спине, но Первый продолжил хмуро вглядываться в дно. А у Белой мурашки по спине пробежали от накатывающего осознания. И вновь захотелось выплюнуть всё выпитое. Мало того, что кому-то пустили кровь, в ней ещё и лежали мощи Родона! Да даже если в этом кубке была всего капля, менее отвратительной ситуация не становилась.
«Как бы то ни было… Я убедилась, что мне нужно в храм. После завершения праздника».
Оставшуюся кровь Белая допивала с таким трудом, что пересиливать себя приходилось ради каждого глотка, а стоило покинуть компанию и добежать до безлюдной подворотни, как её всё-таки стошнило. Организму-то всё равно было, что расщеплять, но вот морально переварить не получилось.
«Размазня, – пристыдила себя Белая. – Как плоть внутри носить, так это ты можешь, а как выпить кровь, которая с ней контактировала…»
Она зажала рот, подавляя новый позыв. Желудок уже пуст, ему разве что от себя избавиться осталось. Белая достала из кармана платок и вытерла губы. Мерзко. Мерзко. Мерзко. От себя. От окружающих. От всего мира. Бесцельно шатаясь средь толпы, Белая пыталась унять разбушевавшийся внутри шторм. Ледяные волны бессильной злости сталкивались с обжигающими волнами ядовитой ненависти. Дух не должен желать зла ни одному миру, но здесь единственным источником добра служила любовь к Создателю. Её хватало, чтобы двигаться дальше. И только. Понять и простить народы Белая не могла и не сможет. Искренне желать им лучшего – тоже.
Обычно для кражи Белая ожидала покрова ночи, но этот народ засыпал в самые светлые часы дня. Чтобы снизить градус отвращения ко всему сущему, она нашла тихий всеми забытый угол в городском парке и просидела там.
Если бы только это можно было назвать отдыхом… В моменты покоя на Белую могли накатывать воспоминания о пережитом в пути, как это произошло и сейчас. Её тело слишком слабо и уязвимо, чтобы играть в спасителя. Её магия слишком несовершенна и ограниченна, чтобы с лёгкостью преодолевать препятствия. Казалось бы, какие могут быть препятствия для того, кто способен перемещаться и становиться нематериальным? Нет ничего проще, чем сбежать! Но это не так, если для применения магии нужно соблюсти условия. Если даже с подпиткой из Мира силы способны истощиться настолько, что Белая становилась беспомощной, пока они не восстановятся.
Поэтому в реальности её не раз засекали, пытались поймать, ловили. Ей приходилось носиться по городам, лесам, болотам, пустошам. Прятаться, задерживая дыхание и вздрагивая от каждого шороха. Она бродила по канализациям и плутала в зачарованных лабиринтах, где приходилось сталкиваться не только с ловушками, но и с воскрешёнными глубинными страхами. Её бросали в темницу, заковывали в кандалы, ломали ноги. Постепенно начинало казаться, что спокойная жизнь – выдумка, иллюзия, в которую она больше никогда не сможет вернуться. Перерождение способно стереть память, но сотрёт ли она раны, нанесённые душе?
«А мне ещё расплачиваться с Порядком… Будет ли ему толк от поломанного инструмента? Мне же лучше, если нет».
Белая не могла расправить плечи, выпятить грудь и с гордостью заявить, что, несмотря на все трудности, ни разу не сомневалась в сделанном выборе, не пожалела. Сомневалась. Пожалела. Не раз думала о том, как бы всё сложилось, если бы она не нарушала правила, не влюбилась, не ввязалась в эту авантюру. Но упрямо продолжала путь вопреки всему, не находя поводов для гордости в неспособности вовремя сдаться. Упрямство, смешанное с любовью, сгубило Родона. Сгубит и её.