«Но пока мне нужно не дать сгубить себя в этой махине», – подумала Белая, стоя перед мрачным и величественным зданием, больше похожим на готическую обитель тёмных магов, чем на храм.
Празднование стихло, город спал, и хотелось верить, что большинство служителей, утомлённых насыщенной ночью, – тоже. Сердце бешено стучало. Страшно. С каждым разом проникать в хранилища становилось всё страшнее, ведь Белая имела всё больше представлений о последствиях, что способна повлечь за собой даже единая ошибка. Страшно, но обратного пути нет, и Белая прошла в храм.
Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к глубокому мраку. В царящей внутри тишине хотелось не только задержать дыхание, но и остановить сердцебиение, вот только этого Белая не умела. Не так важна разносимая по организму кровь, как магия, перекачиваемая тем же органом. Нарушение её потоков способно привести и к смерти. Осторожные шаги эхом отдавались от стен и казались слишком громкими, а размеры здания не позволяли пройти весь путь до хранилища в нематериальной форме. Поэтому Белая часто останавливалась и вслушивалась, вжималась в холодные стены, постоянно оглядывалась.
Холодное тёмное пространство давило. От разносимого сквозняком запаха крови накатывала дурнота, и, что ещё хуже, он становился сильнее по мере приближения к хранилищу. Сильнее настолько, что больше не помогало остановленное дыхание. Белая отчётливо ощущала металлический привкус на языке. Стойкий, въевшийся.
Места, которые Белая называла хранилищами, могли выглядеть по-разному. Где-то это были настоящие сокровищницы, ещё и заваленные ныне почти бесполезными реликвиями, в других лежали только мощи, опутанные клубком чар. Однако она ни разу не сталкивалась с тем, что поджидало здесь.
Огромная комната была заставлена рядами бочек, над которыми висели нанизанные на металлические крюки животные и люди, отличные от местного вида. Постоянно слышался многократно отразившихся от стен звон капающей с них крови.
Белая старалась не смотреть ни по сторонам, ни вверх, двигаясь вдоль нити божественной силы. Внушала себе, что звук – от протекающей крыши, а запах – всего-то металл. Обычный. Не красный и жидкий. И старалась не думать о том, что некоторых точно повесили живём. Если не большинство. Чтобы кровь впустую не тратить. Делала вид, что не слышны затихающие стоны самых стойких.
Так она достигла центра комнаты, где на пьедестале стояла золотая чаша. К ужасу Белой, висящее над ней тело смогло открыть мутные глаза. Шевельнуло рукой, будто желало схватить, но с такой высоты не дотянуться.
– Не местная… – прохрипело тело слабым голосом. – Сними… Спаси…
Белая нервно отшатнулась, чуть не упала с пьедестала и резко опустила голову. Почему в такие моменты затихала ненависть к миру и её с лёгкостью перекрикивало сочувствие? Почему приходится раз за разом сталкиваться с теми, кому не по силам помочь? Хотя…
Не поднимая глаз, – не хватало решимости посмотреть на повешенного – Белая вытянула руку с белым цветком на ладони. Он обратился белым туманом, который окутал продолжающее шептать тело. Секунда, другая, третья… Повешенный смолк, провалился в сон. Если повезёт, он умрёт раньше, чем придёт время проснуться. А Белой пора преодолеть последнюю ступень пьедестала. Чтобы снова дрогнуть от увиденного.
В глубокой чаше, устланной лоскутами кожи, в крови плавали глаза. И, казалось, всё видели. На дне же белело несколько зубов. Их требовалось достать, чтобы сфера не заглотила лишнего. Белая закатала рукава и, одной ухватившись за край чаши, другую погрузила в холодную жидкость. Сложила друг на друга куски чуть тёплой кожи, завернула в них зубы, глаза.
Найденные части тела не пугали бы так сильно, если бы Белая не понимала, что Родон чувствовал потерю каждой. Да, его сразу обезглавили, вырезали сердце, для любого другого на этом бы и кончились мучения. Но привязанный к миру Создатель прочувствовал каждый выдранный зуб, каждый содранный лоскут кожи, и даже если спустя годы кто-то решил разрубить голень – это снова ударило болью по застрявшей душе.
Белой оставалось надеяться, что убранные в сферу мощи наконец-то теряли чувствительность. Она верила в это, даже если не права. Так легче принять труп в сердце. Так легче поверить, что хоть чем-то помогаешь. И хватает сил сделать следующий шаг.
***
Последним пунктом назначения, стала страна, объединившая остальные, чтобы ворваться в сад на утёсе и поделить Создателя между народами. Страна, впоследствии ставшая той самой империей, что высасывала силы из других народов. Страна, хранящая сердце. Последняя страна, ещё не погрузившаяся в хаос, зато погрязшая в тотальном контроле.
Чтобы попасть сюда, Белой пришлось преодолеть леса, охваченные незатухающим пожаром, горные тоннели, в которых прятались монстры, сеть бурных рек и ядовитую пустошь, в которой без всякой закономерности возникали и так же внезапно пропадали магические смерчи. Казалось, сам мир хотел убить её, лишь бы не дать забрать последнюю часть Создателя. Но Белая добралась до столицы, миновала множество патрулей, одновременно скрываясь от следящих магических устройств, и достигла стен храма-дворца.
Дурное предчувствие заскрежетало внутри, стоило проникнуть в здание: слишком много на нём висело чар. Защитных и ограничивающих. Настолько, что куда труднее давалось обретение нематериальной формы, а сотворить заклинание перемещения и вовсе не получится.
Белой пришлось замереть в укрытии в ожидании самого тихого часа. Передвигаясь по коридорам короткими перебежками, она бессчётное число раз усыпляла стражников, постоянно рискуя не справиться и попасться, а перед хранилищем пришлось потратить время на ослабление защиты, чтобы магия не подала сигнал тревоги в момент, как только Белая вернётся в материальную форму.
Ничуть не слабее оказался зачарован сундук. В попытках распутать нити заклинания, связанные в слишком хитрые узлы, Белая почти отчаялась. Любое неверное или излишне резкое движение могло спровоцировать непредвиденную и опасную реакцию. Сердце пропустило удар, когда одна из нитей чуть не порвалась. Уняв дрожь в пальцах, Белая продолжила, и наконец-то смогла снять чары. Щёлкнул замок. Она подняла крышку.
Сердце внутри всё ещё билось. Неровно. То едва-едва, то сильно и быстро. Белая достала его. Такой тёплое, живое, липкое от крови, которая, однако, не стекала, а растворялась в воздухе. В другой руке появилась сфера и полностью покраснела в миг поглощения последней части.
Белая выдохнула, хоть и понимала: расслабляться рано. Отсюда не переместиться, поэтом сначала нужно выбраться на улицу. С досадой посмотрела на сундук. На возню с чарами ушло много сил, поэтому становиться нематериальной теперь большая проблема.
Она не успела сделать и шагу, как дверь распахнулась. Ворвавшимся в комнату людям хватило всего взгляда на Белую и открытый сундук, чтобы всё понять. А ей не хватило сил, чтобы дать отпор, и вот кожу на щеке ободрал камень пола, на запястьях щёлкнули ограничивающие магию кандалы, а тело после сильного пинка в живот и удара по голове закинули на плечо, будто мешок муки.
Когда гул в голове подутих, Белая уже находилась в пыточной, подвешенная на дыбе. Палач, постукивая по ладони плетью, великодушно пояснил, что либо воровка сразу сознаётся, куда дела мощи, и наказание перед казнью продлится недолго, или признание из неё выбьют. Вместо ответа Белая окинула взглядом помещение. На этот раз четверо… Но из-за органичителей и недостатка сил усыпить не получится. Освободиться тоже, но это и бессмысленно, пока есть противники. Сколько нужно вытерпеть, чтобы от неё отстали? Сможет ли она вытерпеть?
– Где мощи?! Отвечай!
Свист. Обжигающий удар плети рассёк кожу. Белая продолжала молчать. Удары сыпались градом, превращая спину, ноги и грудь в кашу из крови, мяса и ткани. Оголённой плоти коснулось раскалённое железо, со струйкой дыма в воздух поднялся запах горелого мяса.