Прикусив изнутри губу, Азалия уставилась в пол. Сцепила пальцы. Слова встали в горле острой костью. Что если осудят? Обругают? Страшно. Ирис – один из немногих, кто держался с ней дружелюбно. Да, ничего их не связывало, кроме желания спасти Реда, но всё равно станет больно, если и он отвернётся. Краем глаза Азалия заметила руку, словно бы лёгшую на плечо. Конечно, Ирис не смог полноценно до неё дотронуться.
– Если не хотите говорить, не заставляйте себя.
– Нет. Об этом должен узнать хоть кто-то. И лучше, если этим кем-то будете вы.
Азалия вкратце поведала, что именно натворила в прошлых жизнях. О первом и последующем нарушениях, о договоре с Порядком ради похорон Родона. О том, как после смерти всё забыла и лишь в обществе Белладонны осмеливалась осуждать чужую глупость, но в остальном не осмеливалась даже заговорить с Редом наедине. И о том, как слишком поздно вспомнила и была вынуждена уйти, чтобы вернуться в более удобном для Порядка виде. Не забыла упомянуть и о случившемся с Розой.
Ирис слушал внимательно, ни разу не перебив, хотя эмоции на его лице время от времени предельно ясно выражали желание что-то сказать. Он выглядел то удивлённым, то сочувствующим, то раздражённым. Удивительным образом Азалия понимала: последнее относилось не к ней. Стоило закончить, как Ирис слегка свёл брови, посмотрел в сторону, задумчиво шкрябая ногтем по тонкому одеялу, на котором сидел. Ткань казалась сотканной из пыли, и у Азалии зачесался нос. Неважно, что сейчас она не дышала.
– Так это были вы. Находясь здесь, я вспомнил, как одежды почувствовал, будто бы через врата прошёл кто-то ещё.
– Страж же должен уметь это скрывать… – Неловко вышло. А казалось же, что все предосторожности тогда соблюла. – Похоже, в тот момент дух слишком увлеклась.
– Дело не только в ней. Во время исполнения обязанностей проводника наша чувствительность к перемещениям – чужим тоже – возрастает. А что случилось с вами, что вы… Сейчас выглядите так?
– Я должна была вернуть часть воспоминаний, выпив воды из озера. Чертополох столкнул меня туда, и я утонула.
Ирис сильно вздрогнул. Такое и для человека звучало страшно, что уж говорить о духе, которому тонуть необязательно – достаточно не так уж долго пробыть в воде?
– Всё не так страшно. Наверное, – поспешила заверить Азалия, не в силах вынести концентрацию печали и сочувствия в чужом взгляде. – Раз я оказалась в таком виде, а не исчезла, наверное, не всё потеряно.
Хотя ощущения от пережитого приятнее из-за этого не становились. Похоже, Ирис подумал о том же, но тему развивать не стал. Вместо этого решил продолжить другую:
– Вам не нужно извиняться. Явно заняв нашу сторону, вы бы только навлекли на себя гнев общественности. Учитывая случившееся с Розой, трагедия была неизбежна, измениться могло только её начало. Даже если бы Ред не оступился, его бы всё равно могли посчитать виновным. Да что там, – горький смешок, – точно посчитали бы. Хорошего итога не предвиделось, попытки что-то изменить тщетны, пока не получишь достаточно сил. К тому же, – пускай только видимо, Ирис накрыл руки Азалии своими, – вы держались в стороне не без причины. На самом деле вы сделали и делаете для Реда больше, чем все мы, но пройдённый путь оставил вам слишком много ран. За это нельзя осуждать. Нельзя осуждать за то, что никто не всесилен и не бесстрашен.
И вот опять всё свелось к тому, что Азалия напросилась на слова поддержки. Будто просила хоть чьего-то одобрения для каждого шага. Позорно. Жалко. Трусливо. Как научиться жить без чувства вины? Как научиться не оглядываться на других? Она же умела. Жизни назад. Но чем дальше заходила, тем сильнее теряла навык.
Навык. Точно. Азалия вспомнила: в прошлый раз Ирис говорил, что духи и сами не знают всей правды о Мире, о его назначении. Теперь казалось, он имел в виду не только сущность садовников. Потому что и ей открылось то, что Ликорис явно не собиралась раскрывать.
– Вы ведь тоже вспомнили, кто такие духи?
– Да. Мы тоже мёртвые божества.
«Ещё один эксперимент. Но если садовники пришли из миров с единобожием, то духи – из многобожных. Их цветы и личности связаны с сущностью до смерти».
– В том мире, откуда родом дух, несколько богов могли с разных сторон характеризовать одно и то же явление. На местном языке её имя означало «ядовитый цветок». Из всех местных богов смерти она была самой безобидной и олицетворяла мирную смерть во сне, в одиночестве. Когда рядом уже не осталось никого: ни опасности, ни того, кто сможет закрыть глаза, оплакать. Кажется, такое имя ей дали, потому что она в самом деле напоминала ядовитый цветок: безобидна и беззащитна на вид, но способная убить, если поверить облику и подобраться слишком близко.
Сквозь поднятую руку виднелся потолок, а из-за бедности кожи казалось, будто его локально затянуло туманом. Являлась ли та белёсая дымка, с которой Азалии довелось столкнуться в разных жизнях, плохо раскрывшейся частью способностей духа? Или так давала о себе знать прошлая сущность?
– Я вспомнил только о наших изначальных сущностях, но не кем был сам. Честно говоря, узнавать больше и не хочется, – признался Ирис.
– Могу понять. Тоже без этих знаний обошлась бы. – Азалия хмыкнула и опустила руку. – Так ещё на других посмотреть пришлось… Смерть нельзя обмануть. Поэтому у ядовитого цветка были не лучшие отношения с божеством лжи. И вот кое-что от жизни к жизни не меняется.
– Вы смогли определить упомянутое божество?
– Да. Сама не представляю, как. Просто уверена, что это именно Настурция. Наши отношения никогда не складывались, а уж если бы всегда помнили старые конфликты… Да, пожалуй, массовое забвение имеет смысл.
Кажется, Ирис хотел ответить, но неожиданно коснулся красного пера на шнурке и, скомкано извинившись, побежал вниз. Хлопнула входная дверь. Понимая, что для неё-то выход закрыт, но надеясь прояснить хоть что-то, Азалия выглянула в окно.
========== Глава 44. Непрошенная помощь внештатного драматурга ==========
В пропахшей ладаном недоготической комнате жизнь текла в своём темпе. Очередная игра в карты с мертвецом, занявшим скелет бывшего, прервалась ощущением: сейчас будет важное видение. Сидящая на диване Аламея развернулась и придвинулась к угловому столику, где стоял хрустальный шар, и вгляделась в мутнеющую глубину. Скелет тут же потерял признаки жизни, рассыпались по полу карты, выпав из костлявой руки.
Развивались ли события по неожиданному сценарию? Нет. Не по лучшему? Да. Для верной оценки ситуации пришлось растянуться на диване, подпереть челюсть положенной на подлокотник рукой и просмотреть несколько вариантов будущего. Судя по всему, вариант «бездействовать» выглядел самым нежелательным. С ним очень легко потерять время и впоследствии выйти на плохую концовку. Плохой конец в ближайшие планы на жизнь не входил. В дальнейшие так-то тоже.
«Опять что ли в хорошего человека поиграть? – задалась вопросом Аламея, пальцем катая по столу хрустальный шар. – И в насколько хорошего?»
Перевернувшись на спину, Аламея, лихо махнув чёрной юбкой, закинула ногу на ногу, а руки – за голову. Делать добро просто потому, что есть такая возможность, неинтересно – возможностей у неё тьма, выбирай – не хочу. Глобально на судьбе мира разница в поступках не скажется.
С другой стороны, интереснее-то как раз не глобальный мир, а конкретные люди. В конце концов, если бы не желание их благополучия, Аламея бы вообще не вмешивалась. Здесь речь шла не о близких, разве что Еве хватило на ближайший год – а то и годы – переживаний о друзьях, так что можно чуть-чуть уберечь от этого, но и не о тех, к кому она совсем безразлична.
– Будем считать, что это мой подарок цветочку, а то день рождения так безрадостно закончился…
В чужую жизнь она подглядела не из-за неуёмного любопытства или желания покопаться в личном, – эй, когда можешь сделать так с каждым, понимаешь, как мало у большинства в закромах оригинального и впечатляющего! – а исключительно ради полноты картины. Не мешало узнать события, приведшие в эту точку.
Аламея подобрала разбросанные карты, сложила в кожаный чехол, погладила по голове скелет и ушла в спальню переодеваться, попутно просмотрев подходящий маршрут и составив коротенькую записку. Раз уж решила как следует подсобить, нужно заглянуть в три места. Лучше всего в качестве первой точки подходила фотостудия, как раз в подходящее время заглянет. У других-то расписание трудовых будней построже будет, чем у своевольной гадалки, ясновидящей, медиума и далее по списку.