Погрузившись в мысли, она не услышала шаги, и вот на живот легли руки, а на плечо – голова. Неровные вздохи, едва ощутимое через одежду подрагивание пальцев… Не только она волновалась. Азалия накрыла руки Рона своими – слишком кукольными на контрасте. И всё же она куда живее фарфора, но лучше прикоснуться, чтобы убедиться в этом.
– Чем ближе я оказываюсь к тебе, тем дальше ты убегаешь. Если сейчас исполнить твою просьбу, ты не исчезнешь? – на последних словах его руки ненадолго напряглись, словно она вот-вот попытается вырваться, упорхнуть туда, где уже никогда не достать.
– Нет.
Имела ли Азалия право на чёткий ответ? Она не знала. Пока есть метка и договор с высшей сущностью принадлежать только себе – недостижимая роскошь. Однако если говорить о желаниях и действиях, зависящих от них, а не от внешних сил, она хотела именно этого.
Как только Рон поднял голову, Азалия развернулась на стуле, уверенно посмотрела в глаза. Она. Не. Исчезнет. И если тормозит только страх, развитый неблагоприятными закономерностями, то причин и дальше медлить нет. Азалия расслабленно улыбнулась и закрыла глаза, давая свободу действий. Сделать шаг или неспешно разбираться с сомнениями – Рон волен сделать любой выбор. Он тоже в праве ориентироваться на то, чего хочет, а не пересиливать себя.
Осторожное прикосновение губ, сильный запах мятной пасты. Несмотря на всю аккуратность, сухие корки покалывали, почти царапали губы, но это не имело значения. Азалия обняла Рона, прильнула, отвечая неумело, но со всей искренностью, со всей нежностью и лаской, что, оказывается, так ждали выхода.
С ней постоянно обращались как с чем-то хрупким, как с драгоценной стеклянной статуэткой, но сейчас это ощущалось иначе. Что пальцы так мягко ведут по спине, и руки стараются не сжимать так сильно, как хотелось бы, не из-за болезности тонкого тела, а от переполняющей любви, годами разраставшейся внутри с упорством и буйством дикого кустарника.
– Вот видишь: я здесь, – прошептала Азалия, когда Рон отстранился, и поцеловала в щёку чуть выше шрама.
– И правда… – Он заправил ей за ухо прядь и выпрямился. – С возвращением, Аззи.
========== Глава 63. Каждому по выбору ==========
Когда они поужинали, Азалия настойчиво отправила Рона спать: ей-то после пребывания в кристалле не хотелось, да и не требовалось, а вот ему после полных выматывающей неопределённости дней – очень даже. Ещё раз пообещала не исчезать и ушла в кабинет строить планы на ближайшие дни.
Заняв кресло, Азалия развернулась к окну. Ночной Лёйхен выглядел красиво. Ему далеко до вечно бодрых и шумных мегаполисов, и всё же он тоже не засыпал полностью. О чём думал Ред, видя мир с такой стороны? Гордился ли хоть немного детьми, пускай и незапланированными, которые всё же смогли стать его хозяевами, причём без божественной помощи? Даже без магии.
«Хотя тут спорно. Нелюди всегда были среди нас. Кто знает, как повлияла их магия на историю. А вдруг среди бабушкиных книг и про это найдётся? Скорей бы вернуться домой…»
Связь Азалии с миром, скорее всего, восстановится к завтрашнему вечеру. До этого времени она просто посидит здесь – торопиться некуда, а передышка нужна. Потом можно будет домой вернуться, а вот в среду на работу надо… Наконец-то. Азалия и не думала, что когда-нибудь так обрадуется возможности вернуться к трудовым будням, ведь это означало, что и жизнь постепенно возвращается прежнее русло. Не полностью – Мир большой, ходить чистить его предстоит ещё долго, но это уже воспринималось рутинной задачей вроде работы по дому. Отчасти так и есть. Для Азалии цель очищения – поскорее успокоить бездну, чтобы она перестала отравлять и сад на краю, а в родном мире стало действительно спокойнее.
Ближе к утру она перебралась на диван и, свернувшись там, всё-таки прикорнула. Проснулась от шума кофемашины и обнаружила себя накрытую пледом, который показался таким уютным, что на кухню Азалия зашла, так из него и не выбравшись.
– Я тебя разбудил? – Рон, заметив её, с досадой цокнул языком. – Надо было растворимый заварить.
– Всё в порядке. Я бы не встала, если бы действительно хотела спать.
Азалия забралась на барный стул. Хотя сесть за стол было бы проще, отсюда удобнее наблюдать за заканчивающим готовить завтрак Роном. Часы на духовке показывали семь пятнадцать.
– На учёбу собираешься?
– Вообще туда не хочу, но ты же настоишь, что нужно.
– Да. Потому что всего ничего осталось. Диплом тоже никуда не денется, а я была бы рада, если бы ты выпустился с наименее возможным количеством проблем.
– Да выпущусь-выпущусь. Чтобы ты знала, я в эти дни учёбой очень даже занимался. Ну, насколько мог.
– И я этому очень рада. Сегодня тоже постарайся сосредоточиться на ней. Обещаю, я буду весь день бездельничать здесь, но вот вечером придёт время вернуться домой.
– Тогда я бы хотел тебя проводить. Есть будешь?
– Нет, пока не хочется. Если не затруднит, налей мне воды, пожалуйста.
Рон поставил перед ней стакан с водой, а после и сам сел рядом. Кофе в его кружке пах очень вкусно. Не настолько, чтобы захотелось попробовать, – Азалия если и пила его, то сильно разбавленный молоком – но достаточно, чтобы кутаться в плед стало ещё приятнее. И просто сидеть рядом… Тоже приятно.
«В начала месяца мне едва хватило духу не сбежать и извиниться за своё ужасное поведение, а теперь хочется остаться рядом. – Азалия украдкой посмотрела на завтракающего Рона. – Вот он, похоже, с детства любит, а я-то когда успела? Нет, ну, как друга – тоже с детства, только совсем не понимаю, как это перетекло в романтику. И саму романтику всё ещё понимаю плохо».
Для Азалии любовь главным образом делилась на типы на основании набора социально приемлемых действий, с помощью которых можно её выразить. Возможно, потому что её способность испытывать влечение оставляла желать лучшего, а без гормонального всплеска оставалось нечто более глубокое, сильное, всеобъемлюще, для чего неважно, на кого именно направлено чувство: друга, партнёра, родственника.
«Возможно, это не мне с тобой тяжело будет, а тебе со мной».
– В чём дело? – поинтересовался Рон, заметив её взгляд.
Озвучивать настоящие мысли не хотелось: не тот момент, чтобы выяснять, кто в отношениях проблемнее. Может, и вовсе обойдётся. Поэтому она отмазалась тем, что ночью в голову прийти успело:
– Да вот подумала: если бы Серина пришла сейчас, то не ошиблась бы, назвав меня твоей девушкой. Но лучше бы, конечно, не приходила: мне всё-таки очень неловко носить её одежду.
– Не волнуйся: не заявится, а даже случись такое – ничего страшного. Всё ведь легко объясняется правдой. Что ты сильно испачкалась, а я разрешил взять вещи. Если бы мы могли поссориться из-за подобной мелочи, давно бы разосрались.
Справедливо. О больном брате Серина заботилась больше, чем того требовалось от младшей сестры. В отличие от Азалии, она не сбежала, заметив ухудшение состояния, а значит, стала свидетельницей многих неприятных эпизодов, участницей многих конфликтов. И всё равно не отвернулась.
Прежде чем Рон ушёл, Азалия обняла его, несмело поцеловала в щёку и ещё раз попросила думать об учёбе, а не о ней, после чего, как и планировала, провела день в безделье, а точнее, за чтением с перерывами на дрёму и еду. Обычно она бы корила себя за бездарно проведённый день – таких и без того из-за болезности хватало, но сегодня… Сегодня можно. Потому что завтра нужно на работу, а после – сразу в Мир. Поговорить с Порядком и кое-кого навестить.
***
Стоило отдать магии должное за то, как умело она и вычёркивала из мира, и обратно в него вписывала. И Роза, и коллеги вели себя так, словно ничего не произошло. Первая считала, что во вторник Азалия ездила в гости к Рону, потому и вернулась с ним, вторые пребывали в уверенности, что у неё больничный до среды был. Удобно. Удалось вкусить немного спокойной рутины, прежде чем в который раз остановиться перед аркой, под которой ещё оставались кучки не растаявшего снега.
Как и в начале, переходить на другую сторону не хотелось, но не из-за страха, а просто потому, что… Надоело. По ощущениям, – конечно, ложным – она из Лёйхена выезжала реже, чем между мирами скакала.