Ирен умерла на седьмом десятке. Не так уж рано, но с её стороны и до восьмидесяти доживали спокойно. В последние годы, чувствуя, что осталось немного, она время от времени делилась с детьми и внуками сокровенными желаниями. Увидеть окрепшую Азалию, способную вести активную жизнь. Переставших ругаться Мартина и Розу. Альбину и Каспера, решившихся завести ещё детей, ведь они очень этого хотели. И самое несбыточное – как Фрай встретится с внуками. А также – что её исследования, теология, которой она посвятила жизнь, верны и правдивы. Пускай не абсолютно – многое основывалось на догадках, но хотя бы в своей сути.
«Если и люди способны заглядывать к живым с того света, я бы хотела, чтобы бабушка обо всём узнала».
Как ни старалась Азалия собраться побыстрее, прибыть в парк раньше Рона у неё не получилось. К её приходу он уже стоял возле входа, скучающе перекидывая между пальцами брелок с незабудками, и одёргивал себя, когда рука тянулась к карману. Потому что если закурит, ни за что не поцелует.
Не иначе как чудом – или благодаря годам избегания – Азалии подойти со спины, оставшись незамеченной, и застать врасплох объятиями. Рон вздрогнул, фырчаще усмехнулся и развернулся, обнял в ответ, а затем поцеловал в висок.
– Как долго ждёшь?
– Не засекал.
– Время только подошло, зачем так торопился?
– Делать больше нечего. Я вообще думал к дому твоему подойти, но раз уж договорились здесь, то не стал.
– И не лень было бы делать крюк?
– Чтобы встретить тебя – не лень.
Азалия улыбнулась и отпустила Рона. Прищурилась от показавшегося из-за облаков уже начинающего греть солнца. Вопрос она задала просто так, ведь и сама знала ответ. Сомневаться в Роне и его чувствах – грешное дело. Не будет же она так грешить под носом у бога?
На главной клумбе уже цвели крокусы, превращая её в жёлто-фиолетовое озерцо, в тени деревьев белели подснежники. Расцветали и улыбки на лицах людей. Как бы ни буянил февраль, как бы ни угнетал серостью и промозглостью переходного времени март, колесо жизни продолжает крутиться, холод сменяется теплом, тьма – светом. Снова и снова. Перемены обязательно наступят, главное – дождаться.
– Ты выглядишь усталой, – отметил Рон.
– Спала плохо. Думаю, кошмары отпустят меня ещё нескоро.
– Если не будут отпускать – зови. Я не знаю, как прогнать их, но хотя бы могу быть рядом.
– Спасибо. – Азалия крепче сжала широкую тёплую ладонь. – И ты тоже. Зови, если понадоблюсь рядом, если станет хуже.
– Уверена? В моём случае это всё ещё может быть… Опасно.
– Обещаю не бросаться в огонь и не лезть в опасность. Впрочем, я в тебя верю. Ты не навредил мне даже под действием дурмана.
Как раз вовремя они ступили на хорошо знакомую ей дорожку, ведущую в глубь парка, и дошли до образующих арку деревьев. При виде них Рон поморщился, постепенно осознавая, куда пришёл.
– Помнишь, мы как-то встретились здесь?
– Предпочёл бы никогда не вспоминать тот раз.
– Не лучшим образом встретились, да… – Азалия подошла к дереву, положила руку на шершавый изогнутый ствол. Странное дело: на ощупь он напоминал камень. – Здесь находятся врата, ведущие в другой мир.
– В тот самый?
– Да. На самом деле, мне всё ещё нужно туда ходить, но теперь в этом нет ничего опасного. Так… Скучная и утомительная обязанность.
– А ты не можешь от неё отказаться?
– Могу, но не хочу. Беспокоиться не о чем: я правда больше не собираюсь вредить себе. Просто хотела предупредить, что поэтому часто занята по вечерам. Иногда ещё и днём.
Услышанное огорчило Рона сильнее предполагаемого. Заметив, как он поник, Азалия дёрнула головой, как бы спрашивая: «В чём дело?» Она же старалась преподнести всё как можно безобиднее.
– Тебе кто-то диктует, когда именно быть занятой?
– Нет. Все решения за мной. А что?
Он взял её за локоть и отвёл подальше от арки, словно опасаясь, что Азалия в любой момент может сбежать в другой мир. Ещё чего! Променяет она приятную прогулку на унылое очищение, как же. Переплетя пальцы, Азалия прижалась к чужому боку.
– Раз уже апрель, так что у нас начинаются репетиции. В понедельник первая – организационная – встреча. Я сказал, что приму участие. С тобой. Ты ведь сможешь прийти?
– Конечно. Понедельник у меня свободен. В рабочем смысле. Когда уходить в другой мир – только моё дело. И нет ничего сложного в том, чтобы организовать себе выходные. Так даже лучше.
– Тогда придёшь в универ к шести? Я бы зашёл за тобой, но там у нас пару на такое время перенесли…
– Никаких прогулов! Сама доберусь – дорогу помню. Только… Ты ведь понимаешь, насколько я плоха в танцах? Тебе хоть в школе приходилось, а я… Так, в рамках короткого баловства. Ещё и сама с собой. Да, я же и попросила, но ты имеешь полное право пожалеть свои ноги.
– Отдавливай их на здоровье. Будь плоха в чём угодно, только не по отношению к себе.
– Тогда надеюсь на твою терпеливость! И что научусь побыстрее.
– Не перетруждайся, цветочек.
Рон легонько ткнул её в кончик носа, смотря с такой нежностью, что зацеловать хотелось, и они, обменявшись короткими поцелуями, пошли прочь от врат. Просто гулять и радоваться погожему дню, как самые обычные люди. Даже если в них самих нормального мало, да и в отношениях, если присмотреться тоже, даже если хватит впереди трудностей, а шрамы продолжат болеть, всё это не повод отказываться от идеи пройти жизненный путь так, как хочется и с теми, с кем хочется.
***
Стоя на балконе, Аламея смотрела на город. Как обычно оживлённый, совершенно не подозревающий, что если бы один единственный человек принял другое решение, уже через год апрель бы не наступил. О таком варианте она знала очень давно, но никому не озвучивала. Как и то, что вероятность его наступления была очень высока. Кроме неё спокойно жить с таким знанием смогли бы единицы.
Рядом появился призрак голубоглазой женщины со светлыми волосами. Она встала рядом, привычно поправила уже давно не имеющие смысла очки, и тоже окинула город взглядом.
– Давно не виделись, Ирен, – поздоровалась Аламея, не оглядываясь.
Сами по себе мёртвые не способны видеть мир живых, для этого обязательно нужно содействие. Спиритический сеанс, сомнительный ритуал, зачарованный предмет… Или желание медиума. То есть Аламеи.
– Давно. По какому поводу позвала?
– Да так. Сказать, что ты была права: туда и уходят боги. В том числе наш. Слишком добрый, любящий и до сих пор желающий своим творениям блага.
– Вот оно как… – Ирен сделала вид, что опёрлась на подоконник. – Если честно, когда речь заходила о подобных вещах, я больше озвучивала то, во что хотела верить. Сколько ни исследуй, знать о подобном наверняка невозможно.
– С вашими методами и средствами – да. Но вот твоя внучка – Азалия – увидела всё собственными глазами. И бога, и прошлое, и ещё многое из того, чего ты хотела. Так что теперь можешь быть спокойна.
– Какая забота с твоей стороны. Но с чего бы?
– Небольшой подарок для неё за старания. Ведь мне и самой этот мир больше нравится, когда у него есть будущее. Более далёкое, чем ещё один год. Я всё ещё не в настроении изучать пустоту или искать новое место.
– Как всегда сама себе на уме, – беззлобно усмехнулась Ирен. – И что же видя твои глаза? Что ждёт нас – их – в этом «более далёком»?
– Будущее вариативно, но если говорить о самом вероятном исходе… – Аламея закрыла глаза и подняла голову.
Её взору предстала цветущая глициния, а под ней – белый дух. Она вертела в руках сорванную гроздь лиловых соцветий и явно кого-то ждала. Вскоре там же появился садовник в зелёном плаще. Сначала застыл, глазам не веря, а после подбежал и обнял. Они упали на траву и счастливо рассмеялись, не в силах подобрать слова, способные выразить радость от долгожданной встречи.
А вместе с ними продолжал свой извилистый, полный сюрпризов, печалей и радостей путь мир, так любимый Создателем, отдавшим волю творить историю в руки детей.
– Это будущее, построенное нами.