Не хотелось надолго задерживаться среди заброшенных зданий, даже если условная невидимость распространялась и на сомнительный контингент. Однако прежде чем Азалия успела куда-либо свернуть, внимание привлекло возникшее на снегу красно-жёлтое пятно.
Анемон и пижма. Цветочное сообщение: «Потерянная, я объявляю тебе войну», – само по себе страшное, но особенно в момент, когда о ней все забыли. Потому что… Это явно не человек, о котором говорила Аламея. Не оставит такое послание тот, с кем стоит провести время. И если цветы появились на глазах, недоброжелатель совсем близко.
Азалию окатило волной тяжёлой вязкой энергии, воздух вокруг потемнел, словно наступили сумерки. Дыхание сдавило, тело не слушалось – ни шанса на побег, развернуться-то едва удалось. И прошло слишком мало времени, чтобы забыть ощущения и не догадаться, кто окажется рядом.
– Нужно прислушиваться к предупреждениям, – проворковала Нерисса, неторопливо приближаясь. – Чарльз, держи её.
Сильные руки появившегося сзади мужчины схватили Азалию. До боли в рёбрах крепко. Вдох дался с трудом, куда там вырваться. Как только она попыталась дёрнуться, Чарльз схватил под руки, без слов намекая, что на следующем необдуманном движении вывернет их к чертям. Из капкана не выбраться. И звать на помощь бесполезно – едва ли кто-то сюда забредёт, а даже если да – не обратит внимание. Или решит не вмешиваться.
Пощёчина. Удар по голени, коленом в живот. Перехватило дыхание. От резкого движения слетели очки. Если бы не Чарльз, Азалия бы уже согнулась пополам и упала. Ледяные пальцы сжали нижнюю челюсть, заставляя посмотреть вверх, большой палец ногтем царапнул по щеке. От сумасшедшей улыбки Нериссы кровь стыла в жилах. По лицу проползли красные линии, рисуя тянущийся до ушей оскал.
– Тебе же хуже, милочка, что тебя сейчас нельзя убивать. Физически. – Нерисса слизнула с пальца кровь, другой рукой хватая за шарф. Затянула, почти душа. – Опустевшую оболочку он восстановит и всё равно использует. А вот сколько выдержит твоя мышиная психика…
«Сколько выдержит? Да тут выдерживать уже нечему!» – Азалия чувствовала, что за февраль от её нервных клеток осталось одно название.
– Что тебе от меня нужно? – спросила слабым голосом. Раз уж огрести всё равно придётся, хотелось хотя бы знать за что.
– От тебя лично – ничего. Однако твоя задача мешает моей цели. Так что можешь начать проклинать тех, из-за кого в это втянута.
– Твоя цель – гибель мира? Но зачем? Ты ведь тоже тут живёшь.
– Собственная жизнь меня не волнует. Как и любая другая. Милая моя, – Нерисса наклонилась к уху и прошептала приторно сладким голосом, – я не делаю ничего плохого. Смерть – это естественно. В отличие от жизни, к которой возвращают раз от раза. Я просто помогаю всем обрести покой.
– Будь оно естественно, Порядок не стал бы вмешиваться.
– Кто сказал, что его мнение верное? Я знаю сущность, которая считает иначе. Однако мы здесь не беседы вести собрались. – Нерисса отстранилась. Вокруг неё сгустилась покрытая бензиновыми разводами чернота. – Мне не сдалось твоё одобрение, понимание или что-то ещё. Только чтобы ты сидела в норе и не высовывалась. Но мышка решила пренебречь предупреждением и пересекла черту. Придётся сломать её маленькие ножки.
Удар по лицу. Темнота в глазах, звон в ушах. Хватка ослабла. Ощущение снега под щекой. Постепенно всё стихло, исчезли любые ощущения, словно не осталось ничего, кроме плывущего в пустоте разума.
Тишина резко сменилась ударившей по ушам какофонией, темнота – бесконтрольной пляской красок. Полный хаос, фантасмагория, в которой не определить даже своё положение в пространстве. Азалия попыталась сделать шаг, но неугомонная переменчивость окружения не позволяла определить эффективность собственных действий. Сдвинулась ли она хоть на дюйм или это мир проплыл под ногами? Стоит или падает? В кошмаре или иной реальности?
Азалия закрыла глаза, зажала уши. Не помогло. Протянула руку в надежде обнаружить хоть что-то материальное. Нет. Обычно при достаточно резком движении можно почувствовать воздух. Но не здесь. Попытка подать голос – тишина.
«Но будет слишком хорошо, ограничься всё этим», – подумала, предчувствуя худшее. От искажённого калейдоскопа шла кругом голова, да недавний сон страшнее выглядел. Раз Нерисса желала сломить, на такой мелочи не остановится.
На мгновение вернулась безмолвная темнота. Покрылась красными линиями и уставилась тысячами кровоточащих глаз разных размеров со всех сторон. Они моргали с отвратительным чавкающим звуком, поворачивались со скрипом. Один за другим вылетали из орбит. И кружили, кружили, кружили. Послышался смех. Искривлённый, двоящийся, заедающий, звучащий то быстрее, то медленнее, словно кто-то баловался со старой пластинкой.
Азалия тяжело сглотнула. Это… Это всё ещё можно перетерпеть, не так ли? Воспринимать как плохой сон и ждать пробуждения. Да, от сильного запаха крови мутило, взгляды пугали, вибрации смеха отдавались внутренней дрожью. Но в этом не чувствовалось реальной опасности, а просто бояться она уже… Почти привыкла.
Стоило подумать об этом, как сильный толчок в спину заставил упасть, больно ударившись коленями и голыми ладонями. Остро. Как приземлиться на смесь из битых кирпичей и стекла. Слишком достоверное ощущение. И почему поверхности не видно? Глупый вопрос – в этом пространстве не стоило искать логики. В таком случае, что ещё оно скрывало?
Вскочив на ноги, Азалия обернулась. И отступила. Прямо над ней висел огромный глаз в кожистой оболочке и с клыками по краям век. Он крутанулся и клацнул, моргнув. Не в силах повернуться спиной, Азалия сделала ещё шаг назад. Ноги будто одеревенели и вместе с тем едва держали. Шаг. Другой. Спина упёрлась во что-то холодное. И липкое. Отойти, вырваться не получалось – прилипла, как мотылёк к паутине, а клыкастый глаз приближался, на пути пожирая другие глаза. Кровавые брызги разлетались в стороны, попадали на одежду, лицо.
Однако в момент, когда клыки почти коснулись её, Азалия упала. Стремительно полетела вниз. Тонкие осколки проносились мимо, царапая открытые участки кожи. Ветер свистел в ушах. А в голове осталась одна мысль: «Что будет в конце?»
Очередной удар и боль, словно сломались все кости, – вот что. Азалия не могла пошевелить даже пальцем. Под спиной стало мокро. Зрение плыло, но всё равно уловило, как по чёрному «небу» расплылись бензиновые пятна. От каждой попытки вздохнуть хотелось выть, да горло сдавило, голос совсем пропал. Просто за что? Будь то сон, иллюзия или что угодно иное, – неважно, если боль настолько реальная. Почему она должна это переживать?
Шаги. Смешок, так похожий на Нериссин, да вот создание, опустившееся рядом на корточки, совсем её не напоминало. Будто увиденное ранее полное хаоса пространство приняло гуманоидную форму. Два длинных когтя насквозь проткнули щёку, придавили язык. Заполнявшая рот кровь казалась особенно горькой.
– Пространство Хаоса гораздо интереснее уныло ровных кристаллов, не так ли? – поинтересовалось существо, совершенно не давая возможности ответить. Если бы Азалия в целом могла шевелить губами и челюстью. – Всякая изолированная система естественным образом стремится к максимальной энтропии. Так разве правильно ей в этом мешать? Обретение полнейшего хаоса – вот истинная цель существования вселенной. Не пытайся идти против законов природы.
Когти проткнули язык и, резко удлинившись, вышли снизу. Кровь неестественно горячими струйками растекалась по шее. Как же хотелось потерять сознание или хотя бы способность чувствовать. Вместо этого Азалия прекрасно ощущала, как другая рука существа легла на горло и сжала, особенно сильно давя на кадык. Пальцы вылезли изо рта, грубо вывели на лице замысловатые узоры и остановились под глазами. Надавили, пока лишь слегка протыкая веки.