– Не скажу, что мне есть дело до законов… Но смогла бы ты постоянно возвращаться к жизни, потеряв самое важное? А если сказать, что покой обретёшь только вместе с миром? Разве этой причины недостаточно, чтобы встать на защиту естественного хода вещей?
Азалия даже подумать об ответе не успела – в следующий момент существо выкололо ей глаза.
Вместо того, чтобы погрузиться во мрак, Азалия обнаружила себя на извилистой лестнице. Больше вокруг ничего, только ведущие вверх ступени, лишённые перил. Всё тело болело, хотелось просто сесть и дождаться конца… Хоть чего-то. Но лестница начала разрушаться, и ноги устремились вверх, не согласовывая действия с мозгом. Зачем, куда? Там же ничего нет!
Есть. Впереди возникла дверь, а за ней оказалась знакомая комната: ванная в старой квартире Розы. Сестра сидела на полу. Глаза красные от слёз, на полу – отцовская бритва. Азалия оцепенела: она помнила эту сцену. Тогда после пропажи Линнеи прошла, кажется, пара месяцев. Всё это время Роза выглядела особенно подавленной, но ничего внятного на расспросы не отвечала. В то время состояние Азалии ненадолго улучшилось, она перебралась из больницы домой и старалась как можно чаще находиться рядом с Розой.
В тот день мама отвела её в гости и отошла по своим делам. Сразу насторожило, что Роза не вышла поприветствовать, да ведь всякое бывает, вдруг занята сильно. Азалия тихо ждала в гостиной, как вдруг услышала грохот из ванной. Забеспокоилась, прибежала. Дверь оказалась не заперта, а Роза сказала, что всё в порядке, просто упала, попросила не тревожиться и оставить одну ненадолго. Азалия же не послушалась, села рядом и заставила рассказать о причинах заплаканного вида. Потому что подсознательно поняла, к чему всё шло.
Так было в реальности. Но здесь и сейчас никто не прибежал, маленькая Роза не видела повзрослевшую Азалию, зато неотрывно смотрела на бритву. Кусала губы, шевелила ими безмолвно.
– Мама, я не смогу с этим жить, – прошептала и схватилась за ручку.
Кровь пульсирующей струёй вытекала из вскрытой шеи на пол, промокшие волосы стали ещё краснее, в самом деле напоминая лепестки алых роз. Широко распахнутые глаза больше походили на синие стекляшки.
– Это иллюзия, – пробормотала Азалия и сделала глубокий вдох. – Просто иллюзия. В жизни было иначе.
Она заставила себя выйти из комнаты через появившуюся напротив дверь. Ничего не оставалось, кроме как двигаться дальше. К следующей комнате.
Больничная палата. На койке лежали бездыханная мать и мёртвый младенец, рядом сидел побледневший отец. Он тоже не заметил появления Азалии. Сжимал холодную руку Альбины и всё повторял, что надо было прислушаться к предупреждениям врачей, что лучше бы он потерял только не рождённого ребёнка.
Азалия тяжело сглотнула. Когда мама забеременела братьями, то часто ходила по врачам, наблюдалась, проверялась. Отец же всегда сильно беспокоился, ожидая результаты анализов. Настолько сильно, что закрадывались подозрения. Немного позже, когда можно было с уверенностью сказать, что и с Альбиной, и с детьми всё замечательно, Азалии поведали правду: в её случае советовали сделать аборт, и прогноз выживаемости ближе к концу составлял меньше сорока процентов, а при рождении она чуть не забрала мамину жизнь.
– Но это прошло! – Не удавалось отвести взгляд от словно лист белого лица Альбины и убитого горем Каспера. – Прошло… Мы живы… Мы обе живы, папа!
Какой смысл обращаться к человеку, для которого тебя нет? Однако голос логики затухал. Прямо как огонёк жизни в отце. Он встал, осанкой напоминая марионетку с обрезанными нитями, вышел из палаты. Азалия проследовала за ним и вновь оказалась на лестнице. Продолжать путь наверх? И с чьей же смертью придётся столкнуться там?
Или послать это всё? Азалия посмотрела вниз. Всего шаг в сторону, и она рухнет в черноту. Может, там и есть выход? Или очередная смена декораций… Не проверишь – не узнаешь. Шумный выдох. Прыжок.
Извилистая лестница. Подъём. Комната с убившей себя Розой, но почему-то у ванной по краю бортика клыки. Подъём. Мёртвая мать. Жалюзи на окнах странно похожи на кости. Ещё выше. Вместо комнаты дождливая улица, переходящий через дорогу отец. Вылетевшая на красный машина и красный же след на дороге от протащенного по ней тела. Азалия не двигалась. Подняла голову, подставляя лицо ледяным каплям, и ждала своей очереди. Не повезло закончить всё шагом в пустоту, так может, сработает здесь?
Удар. Лестница. Лужа крови на полу в ванной, плитка вокруг постоянно шевелилась, а у ламп появились веки. Запах больницы, хруст насекомых под ногами, простыня стекала на пол зеленоватой слизью. Холод дождя, дома вокруг больше походили на уснувших чудовищ, с тяжёлых облаков до земли тянулись верёвки из кишок.
Лестница…
– Стой.
Тело не посмело ослушаться приказа, отданного слишком ровным для этого безумного пространства голосом. Знакомым голосом. Перед Азалией стояла она же, только похожая на оживший кристалл. Порядок или очередная иллюзия? Но слишком уж веяло от образа правильностью.
– Пространство Хаоса за пределами твоей ответственности. Уходи, пока я беседую с ним.
Вспышка света. Азалия очнулась. Нерисса и Чарльз тоже лежали на земле. Едва осознавая свои действия, она схватила очки и сумку, вскочила и побежала. Куда-то. Как можно дальше от этих двоих.
К университету. К знакомой одинокой фигуре. Только вцепившиеся в куртку пальцы позволили не упасть. Лёгкие горели. Каждый хриплый вдох приносил боль, бешеный стук сердца ощущался где-то в горле, тело сотрясала крупная дрожь.
– Блядь, какого… – Рон запнулся, как только посмотрел вниз. – Азалия? Азалия, что случилось? Эй!
– Она поймает меня. Точно поймает, – пробормотала сбивчиво.
– Кто поймает? Азалия, тебе кто-то угрожает?
Она смогла только кивнуть. Слова отказывались складываться в предложения, в мыслях остался лишь порождённый хаосом страх. Рон выругался, одной рукой прижал Азалию к себе, другой достал телефон. Через несколько минут они уже сидели в машине.
Азалия совершенно не запомнила дорогу, только тёплые руки и хрипловатый голос, тихо повторяющий: «Не забывай дышать, ты в безопасности, я никого к тебе не подпущу». Восприятие реальности начало возвращаться, когда она оказалась на диване, а Рон заставил что-то выпить. Из разжавшихся пальцев выпала чужая куртка.
– Кажется, начало действовать, – сказал Рон, сидя напротив на корточках и влажной салфеткой осторожно вытирая оцарапанную щёку. – Потерпи немного: будет щипать, – добавил и нанёс мазь.
– Т-ты меня п-помнишь? – Чем яснее становилось сознание, тем лучше Азалия понимала главную странность сложившейся ситуации.
«Значит, речь шла о тебе?»
– С чего бы не помнить? – удивился он. – Ладно, видимо, ты ещё не до конца пришла в себя. Мне позвонить Розе? Твоим родителям? В полицию?
– Н-нет! – воскликнула нервно, непроизвольно хватая за руку. – Нельзя. Сейчас… Никому нельзя звонить. Сейчас я… Точнее, ещё неделю… Не могу вернуться домой. И рассказать… Об этом всём.
– Ладно-ладно, не буду. Нихуя не понимаю, но будь по-твоему. Тебе хоть есть куда пойти, если не домой?
Азалия отрицательно мотнула головой. То есть… Да, она могла вернуться к Аламее, но в голове засели слова о человеке, с которым нужно пережить инициацию. Только почему им оказался Рональд? В общей сложности они нормально не разговаривали как минимум семь лет, а теперь нужно взять и остаться рядом. Страх перед разговором, который обязательно случится, ныне казался мелочью на фоне пережитого, но не решит ли Рон послать её на все четыре стороны?
– Совсем не можешь вернуться?
Кивок.
– Как ты вообще оказалась в этой жопе? – Он поднялся со вздохом, убрал аптечку, подобрал с пола куртку. – Ладно, тебе всё равно нужно посидеть и успокоиться. Потом подумаем. Сможешь немного побыть одна, пока я схожу в магазин?
– Да.
– Тогда подожди здесь. Лекарство сильное, скорее всего, скоро начнёт вырубать. В таком случае просто ложись и не волнуйся: я ничего тебе не сделаю. Если нужно – возьми что-нибудь из одежды сестры. Оставленным тут она всё равно почти не пользуется.