– Ты осознаёшь, что с такими методами ничем не лучше нас? – уточнила Морриган.
– Если только ты имеешь в виду Теней. Потому что, в отличие от сущностей, я ещё знаю, что такое чувства. И умею заботиться о чужих.
– В каком месте это похоже на заботу? – здесь уже промолчать не смог Пауль.
– В том самом, в котором я вынудила этих двоих проводить время вместе. Кстати, Морри, что скажешь насчёт Азалии?
– После инициации у отмеченной Порядком должно хватить сил очистить этот след Хаоса.
– Раз ты так считаешь, то можно не проверять, – Аламея улыбнулась и покосилась в сторону тихо играющего радио. – Если, конечно, они меня послушались.
Приятная музыка сменилась выпуском новостей в начале нового часа, где рассказали о влетевшем в остановку автомобиле, водитель которого перед этим отправил семье прощальное сообщение. И о маршрутке, рухнувшей в яму с кипятком: из-за прорыва трубы провалился асфальт. Как раз на той улице, где должна была проходить Азалия, если бы не сделала крюк за цветами.
Пауль от новостей поёжился: ему, как журналисту, не привыкать освещать трагедии, но даже жизнь с медиумом не приучила буднично воспринимать смерть. Морриган с безразличным видом пила чай, закусывая гематогеном. А Аламея игралась с вытащенным у скелета стеклянным глазом и думала о том, что шагать в огонь без бессмертия всё-таки глупо. И как много общего у кладбищ и садов.
***
Не только Аламея предавалась странным рассуждениям. Поздно вечером Аманда стояла перед вратами и морщилась от слабой, но чрезмерно настойчивой головной боли. К концу рабочего дня она внезапно вспомнила о данном слове. Кому и когда – неизвестно. В памяти образовалась дыра. Как будто умело заштопанная, да вот, если приглядеться, всё равно можно найти шов.
Аманда обещала проверить, нет ли духов, тайно проникающих в мир. Почему-то это казалось важным, хотя в целом проход через врата не запрещён. Но и следы обычно не заметали. А откуда взялось знание, что сейчас так происходит? Можно ли этому знанию доверять? Конец сомнениям положила пульсация узоров на руках. Короткий отклик, который Аманда больше почувствовала, чем заметила. И сразу поняла: нельзя терять время.
Мгновенное перемещение к вратам отнимало много сил и обычно не использовалось. Сейчас пришлось применить. На месте оказался Чертополох. Аманда не успела ничего сказать, да просто осознать обстоятельства встречи, только кинула метку за мгновение до того, как он оказался за вратами.
– Дальрен, Дион. – Повинуясь зову, рядом тут же появились духи. – Даль, проследи за Чертополохом. Но осторожно. Лучше отступи, если почувствуешь опасность.
– Но тогда ты, – попытался возразить и резко замолчал, встретившись со строгим взглядом.
– Я буду в порядке. Иди.
Аманда прекрасно понимала причину беспокойства Дальрена: так как сейчас она делила энергию с Дельфиниумами, чтобы те могли оставаться здесь, они тоже не имели возможности вернуться в Мир, только совсем ненадолго заглянуть туда в виде тени. Разрыв связи и повторное её создание сопровождались энергетическими затратами, что совершенно нежелательно для духа, близкого к смерти от истощения. Но смысл беречь себя, если это помешает достигнуть цели? Аманда чувствовала: узнав больше о Чертополохе, они приблизятся к пониманию происходящего в Мире. И, может, к способу его сохранить.
Между ними промелькнула красно-фиолетовая искра. Помешкав секунду, Дальрен шагнул за врата. Дион подхватил пошатнувшуюся Аманду. Перемещение и разрыв связи оказались для организма достаточно сильным стрессом, отдаваясь слабостью и головной болью.
И вот теперь, поддерживаемая Дионом, Аманда стояла перед вратами и пыталась понять, что же происходит. Чертополох определённо пришёл к вратам, чтобы скрыть чужой переход – на стражей метки не реагируют. Но чей? К тому же, – тут пришлось напрячь память – о Чертополохе почти не было слышно уже до того, как Аманда надолго покинула Мир. А за то мгновение, что они находились рядом, удалось почувствовать примесь чужеродной, вызывающей тревогу энергии. Стоило бы проследить самой, а не заставлять идти на риск Дальрена, но…
– Если я уйду туда, то, возможно, уже не вернусь. А мы всё ещё должны найти подходящего человека. – Пауза. Что-то в сказанном смутило Аманду. – Должны ведь?
Дион молчал, смотря на запястье. Когда он устанавливал с кем-то связь – то есть давал возможность позвать – на руке появлялась метка. Так почему сейчас их две, если откликался он только на зов Аманды? Да, одна неактивная, но воспоминания о её появлении всё равно отсутствовали.
– Мы приходили сюда зимой? – спросил невпопад.
– Не могу быть уверена, что нет. – Хотя и уверенно ответить «да» она не могла.
Аманда пыталась ухватиться за обрывки воспоминаний, заставляющие сомневаться несостыковки, а в мыслях вдруг всплыло имя: Нерисса. «Земные» имена духов не отличались постоянством, ведь в первую очередь должны соответствовать местности. Так что всегда приходится уточнять, а старые сведения могут оказаться бесполезными. И всё же сейчас Аманде казалось, что имя принадлежит духу.
– Как думаешь, – она выпрямилась, высвобождаясь из хватки Диона – ноги уже не подгибались, – кого могут звать Нериссой?
– Из наших?
– Да.
– А тебе известна внешность?
Аманда собиралась ответить отрицательно, но вспомнила про фотографии. От кого полученные – снова неизвестно. Она достала телефон, где смогла найти снимки в галерее, но не отправителя. Показала Диону. Самой опознать не получалось – Аманда забывала лица сородичей.
– Если ты уверена, что это дух, то больше всего она похожа на Настурцию.
– Нас… – Аманда осеклась, нахмурилась.
Показалось, будто в прошлом Ирис говорил о ней. И о причастности к изменениям в состоянии Реда. Это всё как-то пересекалось с пропажей Белой Розы, смертью первого садовника… И тем, что Настурцию, как и Чертополоха, со временем почти перестали встречать. Из-за того, что Мир начал увядать, а садовники – превращаться в статуи, никто не обратил на это должного внимания. Что уж там! Кроме Ириса и немногих согласных с ним, все само собой разумеющимся считали во всём виноватым Последнего. Они бы и не подумали кидать хоть тень сомнений на духов, искать странности в их поведении.
– Кажется, с этими двумя всё гораздо сложнее. Только бы Даль был в порядке.
Дион кивнул, бросив встревоженный взгляд на врата. В реальности у духов нет семей, но Дельфиниумы привыкли считать друг друга братьями. И переживать, как о настоящих родственниках.
***
Несмотря на возможность вернуться в Мир, Дальрен ею не пользовался. Желание увидеть дом не стоило чужого истощения. А развеянная тоска по недостижимому не стоит чужой жизни. Тем более… Лучше уж продолжать представлять Мир таким, какой он сохранился в памяти. То, что теперь располагалось за вратами, язык не поворачивался назвать домом.
«Не сюда мы мечтали вернуться», – стыдливо признался себе Дальрен.
По своей природе Дельфиниумы обязательно связаны с чьей-то тенью. Обычно этим кем-то являлся страж врат перехода, чтобы иметь возможность быстро призвать помощника в другом мире. Нынешний Синий Дельфиниум всегда прятался в тени Амариллис, Розовый же обладал способностью быстро менять «хозяев». И дольше сохранять самостоятельность.
На самом деле Дельфиниумы могли перемещаться между мирами отдельно от Амариллис, однако этот вариант требовал таких энергетических затрат, что ныне не рассматривался. На его фоне временный разрыв связи выглядел значительно приемлемее.
Оказавшись в Мире, Дальрен тут же спрятался в тенях и, перемещаясь между ними, проследовал за Чертополохом, поначалу вынужденный ориентироваться по метке. Если бы не слежка, нашлось бы время в полной мере ужаснуться тому, как изменился за прошедшие годы дом. Вместо этого напрячься заставило направление: Дальрен быстро понял, что Чертополох держит путь к бездне. Никто в своём уме не подходил туда даже в прошлом, когда она была спокойной и безопасной! Если не лезть. А сейчас от неё тянулся такой шлейф отравы, что Дальрена спасало только пребывание в тени.