Картина пошла рябью. Когда помехи исчезли, вокруг был уже не Мир, а пространство внутри Сердца. Знакомый зал, где сейчас перед Порядком стоял Амал. Скрестив на груди руки, он смотрел на высшую сущность с вызовом и уверенностью, свойственной только мертвецам и бессмертным.
– Ваша идея – один сплошной изъян, – заявил Амал кристальной статуе со своим лицом.
– Объяснись, если хочешь, чтобы я с тобой согласился, – равнодушно откликнулся Порядок.
– Какой смыл отдавать сады духам, которые ничего не смыслят в том, что происходит в соответствующих мирах? Ваш так называемый эксперимент на том и закончится, потому что долго они с такой «поддержкой», – нужно быть глухим, чтобы не заметить вложенную в слово насмешку, – не протянут. Они не способны почувствовать и понять конкретный мир, а самый большой крах встретят в момент, когда рассредоточат внимание по многим. Если цель вашего эксперимента – жизнь, то почему бы не продлить её насколько возможно?
– И у тебя есть вариант?
– Раз уж мы всё равно оказываемся здесь, так позвольте нам – Создателям – и дальше следить за своими мирами, но уже отсюда. Если наши миры воплощены в садах, то что мешает нам стать садовниками?
– Отработанному материалу нет веры. Ты ушёл мирно и не держишь зла на свои творения. Но можешь ли утверждать, что мир сможет беречь тот, кто затаил обиду?
– О, вы смеете рассуждать о чувствах? Ещё и чужих? – картинно удивился Амал. – Смело-смело. Для сущности, не способной эти самые чувства испытывать. Я бы даже сказал: нагло. Так позвольте же мне – наглому чувствующему смертному – спросить: у вас правда нет способа решить эту проблему? Или просто лень менять изначальный план? Так, постойте, откуда вам знать о лени? Это удел низших.
Порядок задумался, Амал продолжал смотреть прямо и дерзко, а Азалия не могла определиться: ужаснуться или восхититься его поведению. С другой стороны, ей в момент встречи тоже скромности не хватало.
– Способ есть, – наконец ответил Порядок. – Если стереть память, оставив только суть, всё ещё связанную с миром и желающую его хранить, оставленные жизнью следы не станут проблемой.
– Тогда на том и порешили?
– Ты так говоришь, пока помнишь. Пока тебе не всё равно на мир. Но разве для тебя сделка не потеряет смысл, если забудешь всё? Разве это не то же самое, что стать стражем чужого детища по чьей-то указке? Сущность будет принуждать тебя следить за садом, к которому у тебя нет привязанности, сформированной жизнью.
– Сказал камень, – отмахнулся Амал. – Чувства устроены гораздо сложнее, чем вы думаете. Особенно чувства родителя к ребёнку. Вы всегда успеете вернуться к изначальному плану, так давайте перестанем тянуть время и проверим на деле, кто из нас оказал прав.
Повинуясь жесту Порядка, в зале появилась Красная Ликорис. А картина вновь покрылась мерцающей рябью.
***
Сад-темница ничуть не изменился с первого визита, оставаясь, возможно, самым красивым местом в мире, но с каждым разом всё больше пугал Белую чем-то неуловимым и очень тревожащим. Чётким чувством несоответствия: в голове не укладывалось, как среди прекраснейших цветов могут срезать плоть, как душистая сладость раз за разом переплеталась с тяжёлым металлическим запахом крови. Так не должно быть! И это не считая того, что никто не заслуживал подобного отношения!
Белая ошарашенно смотрела на Безымянного и отказывалась верить услышанному. Не знала, что ужасало больше: бессовестность детей или смиренность Создателя. Как они посмели превратить бога в инструмент? Почему он продолжал их любить, несмотря на все испытываемые страдания? Он чувствовал, как свои, раны детей и кровь, пролитую ими в войнах, борьбе за власть и богатства, во всех актах бессмысленной жестокости. Он позволял ставить на себе опыты, истощать бесконечными молитвами. И оставался никем. Ему даже не удосужились дать имя, зато от души забирали плоть и кровь! Его не желали знать в лицо, хотя весь мир пропитан божьей благодатью так сильно, как ни один другой.
– Почему ты всё ещё здесь? – повторила свой вопрос Белая, но в этот раз голос дрожал не от слёз, а от злости.
В этот момент она почувствовала то, что не должна была. Ни при каких обстоятельствах. Поняла, что однажды может не выдержать и нарушить правило невмешательства. В конце концов, последствия визитов – вопрос времени, ведь невозможно, чтобы он не заметил переходов. Если уж придётся однажды отвечать, так хотя бы за что-то существенное, а не за любопытство. И потому Белая чувствовала: всё ближе момент, когда она перестанет быть простым наблюдателем. И может даже вспомнит… Что значит отобрать жизнь.
– Потому что в ответе за своих детей.
– Они никогда не научатся ценить то, что имеют. Не ответят тебе той же любовью. Давай уйдём! Я не проводник, но могу привести его к тебе.
– Куда уходить? В могилу? – Создатель отвёл взгляд. На самом деле он отлично понимал Белую, но всё ещё пытался отвернуться от правды и повернуться к детям.
– В Мир Садов. Да, здесь не останется бога, но это не значит, что пропадёт всё влияние. Ослабнет, да. Но ты всё ещё сможешь следить за этим миром, помогать ему. И забудешь всё плохое, что произошло в жизни.
– Но также забуду хорошее?
– А оно было?
Белая не собиралась давить на больное и издеваться, колкие слова слетели сами – хотя с Безымянным она старалась показывать свою мягкую сторону, до конца натуру не скроешь. Создатель потупил взгляд и промолчал.
– Пожалуйста, пошли, пока не стало слишком поздно, – взмолилась, в порыве хватая за руку. Безымянный отступил, но не высвободился.
– Даже с тем, что ты сказала… Это ведь правда: мой уход отразится на состоянии мира? Он почувствует исчезновение благословения?
– Да… Уйти бесследно… Не получится, – признала с сожалением. – Твоё непосредственное присутствие слишком ощутимо.
– Тогда я не могу уйти. Буду оставаться с детьми до последнего. – Безымянный отдёрнул руку и печально посмотрел в глаза Белой. – Лучше умру от их руки, чем покину.
– Я буду надеяться, что однажды услышу другой ответ.
Белая бледно улыбнулась и исчезла: на сегодня её время в этом мире закончилось. Однако, продолжая нарушать правила, она обязательно явится снова. Пока не станет слишком поздно. И потом тоже.
Комментарий к Глава 26. Куда уходят боги?
Иии… Самое время вспомнить, с чего вообще началась работа.
========== Глава 27. Видения о Мире ==========
Хоровод из событий захватил, утянул в воронку, где рябь перемежалась с продолжающим наполняться Миром. Однако Создатели больше не проходили в мир через врата, хотя через них продолжали путешествовать Ирисы. Их всегда провожала подобная видению, сотканному из покрытых росой паутинок, Белая Ликорис, на прощание давая цветок. Тонкие паучьи лапки лепестков слабо покачивались и, кажется, шептали что-то на языке, в тот момент понятном лишь двоим.
– Проводник, найди путь к душе, желающей покоя, – шептала, оставляя на лбу Ириса медленно тающую метку.
По возвращении же каждого встречала Красная Ликорис. Паутина, пропитанная кровью. Уже не дивное видение, но всё такая же эфемерная, едва уловимая, как истинный лик смерти, увидеть который можно лишь в последнее мгновение перед наступлением вечной темноты.
– Ушёл ли он с миром? – спрашивала она.
– Душа согласилась проследовать за грань.
Да, обычно Ирис отвечал согласием, однако вне зависимости от ответа Ликорис описывала рукой петлю в воздухе и забирала цветок, что появлялся из красноватого огонька над его головой. После этого Ирисы ничего не рассказывали о других мирах, не упоминали о своей роли проводника, да и, кажется, другие о существовании таковой не ведали.
Из-за разговора Амала и Порядка складывалось впечатление, словно правду о Мире Садов, о его изначальном предназначении, решили скрыть не только от Создателей, но и от духов. Чтобы никто и не подумал приоткрыть завесу тайны происхождения, надоумить вспомнить о прошлом? Чтобы ничьи чувства не посмели нарушить установившийся в мире порядок, не разбудили плавно колышущуюся за краем бездну?
Садовники – вопреки возможному заблуждению, не только мужчины – появлялись возле того цветка, что прорастал в их саду самым первым. Краткой вспышкой, кристальной паутиной, быстро обретающей человеческие черты, а внутри загоралась искра души. Пока что спящей. И снова на месте ждали Ликорис, теперь уже три: Белая, Красная и Жёлтая – паутина, поймавшая в свои путы солнце. Первая, касаясь кристалла, возрождала, вторая забирала память о прошлом, а третья вместе с цветком давала имя и силы вступить в новую жизнь.