– Чтобы вырастить такой кристалл, нужна определённая почва. Никто, кроме тебя, на данный момент не подходил.
– Из-за метки и частицы? Что ж, тогда хотелось бы знать, почему они оказались у меня. И почему нельзя было раньше выдать их кому-то ещё.
Азалии показалось, что она услышала смех, хотя Порядок оставался тих и неподвижен. Впрочем, давно известно: люди любят дорисовывать человеческие черты тому, что их лишено – от природы до машин. Так мир становится чуточку понятнее, даже если подобное понимание ошибочно. Поэтому совершенно не исключено, что большую часть времени Азалия подсознательно додумывала эмоции Порядка, добавляла ему немного человечности, чтобы не чувствовать себя слишком странно от разговора с камнем.
– У тебя ещё будет выбор: узнавать об этом или нет. Памятуя о том, насколько решительно ты не хотела становиться Тенью, над принятием этого решения советую тоже хорошо подумать. Не только чужой контроль способен сильно повлиять на личность.
– Очень мило с вашей стороны раздавать советы. Вместо ответов.
Долгий взгляд глаза в глаза. Радужки Порядка могли заворожить, мерцая краше звёзд и любых камней, или напугать отсутствием зрачков. Но Азалия не испытывала ни того, ни другого, только желание не отводить взгляд. И где это упрямство пряталось в остальное время?
– Хотя, может, изменения окажутся не такими сильными. Или не будут зависеть от решения. Но время узнать ответ не сегодня. Можешь идти, упрямый ядовитый цветок.
– Вы достали увиливать, – сквозь зубы выдохнула Азалия, а Порядок исчез.
«Ладно хоть в этот раз не стал надо лбом издеваться».
В очередной раз вздохнув, Азалия направилась к выходу. На ходу посмотрела на часы: дома ещё только половина четвёртого, можно сильно не торопиться, хотя и задерживаться в Мире причин нет. Прямо сейчас в сад на краю она не пойдёт: даже если Ред не ожидает скорой встречи, на поиски времени может не хватить. Повезло, что Роза не заметила недельное отсутствие, но если застанет утреннее возвращение – ничего хорошего из этого не выйдет.
Не все цветы в Сердце – ростки духов, хотя все с ними связаны. Исчезнет дух – не станет и его цветов. И вот, заметив красные амариллисы, Азалия вспомнила об Аманде. Её робкий взгляд, когда попросила оставить записку Ириса. Решительность в момент, когда требовалось отдать сердце, определённо зная, что вскоре придётся умереть, потеряв драгоценные воспоминания, построенные отношения. Да, если бы не Аманда, Азалия, может, продолжала бы сейчас жить спокойно. Но это не точно: Порядок мог дотянуться до неё иначе, да и гибель мира никуда бы не делась. А ещё Аманда одна из немногих, кто не отсиживался в «оазисе», а что-то делал ради спасения дома, кто делился знаниями, а не сбрасывал в пучину неизведанного с «сама поймёшь». На данный момент «Энциклопедия» объяснила гораздо больше, чем тот же Порядок.
Несмотря на небольшой осадок, Азалия испытывала к Аманде благодарность, уважение и сочувствие, а потому задумалась: если при помощи кристалла можно очистить Мир, получится ли также помочь Ирису? Ведь причина его болезни – всё тот же яд бездны. Ведь будет совершенно несправедливо, если в итоге сгинет тот, кто больше всех желал не допустить трагедии.
«Вокруг справедливости нет, но было бы хорошо, если я смогу хоть где-то создать её сама». – Сама… Наверное, Азалия всё ещё находилась во власти бойкой стороны, раз допускала такие мысли.
За мостом её снова ждал Гиацинт, как и в прошлый раз совершенно неприветливый даже на вид. Ничего не сказал, только взглядом смерил. Азалия сделала над собой усилие и улыбнулась. Она не считала грубое поведение полностью оправданным, но после видений могла отчасти понять. Да, пустое дело соблюдать вежливость с теми, кто скоро всё забудет. Да только тут случай иной.
– Да не увянет ваша душа, Гиацинт. Я вас помню.
Он почти не изменился в лице, и всё же удалось заметить слегка приподнявшиеся брови.
– Порядок попросил проводить? Насколько знаю, сегодня связь обрывать не нужно.
– Не просил. Колокольчик нашла и сказала, что ты ушла к Сердцу.
– Значит, вы сами решили проявить любезность?
– После ветра часто бывает дождь. Идём.
Гиацинт развернулся, давая понять, что не собирается и дальше радовать разговорчивостью. Азалия пожала плечами и поспешила следом – снова попасть под дождь совершенно не хотелось.
***
Выжженная земля и бессчётное количество трупов. Белая шла по стихшему полю битвы и закрывала глаза мертвецам, сама напоминая тающего в воздухе призрака. Казалось, мир постепенно сходил с ума. И без того долгое время шёл вдоль самой границы, но теперь одна нога уже была занесена над пропастью.
Из-за того, что время в мирах текло по-разному, Белая не могла предугадать, сколько именно будет отсутствовать, хотя и старалась не пропадать надолго, о чём давно предупредила Создателя, чтобы не возникло недопонимания. Пускай его чувство времени тоже далеко от человеческого, а потому и несколько месяцев – небольшой срок.
Похоже, сейчас минуло несколько лет, за которые по миру прошёлся ураган масштабных войн, так и не стихнув до конца. Ни в один из прошлых визитов Белой не доводилось видеть столько мёртвой земли. И уничтоженных мирных поселений. Окраины цивилизаций загибались от голода и болезней, а на роскошных площадях окутанные золотом и благословением служители веры проповедовали ненависть к другим народам, что бог в ответ на молитвы сказал: «Благодати не хватит на всех. К счастью придут только истово верующие. Те, кто докажут, что достойны, возвысившись над недостойными, слабыми духом».
– Он не мог такого сказать, – процедила Белая, стоя в стороне и слушая очередную фантазию власть имущих.
В мире не стало меньше божественности, просто распределение её потеряло всякую справедливость. Очевидно, всё больше энергии поглощали реликвии, а на окружающее сил Создателя переставало хватать.
Белокаменный город на первый взгляд ничуть не убавил в красоте и величии, но сегодня не слепил – небо над ним затянули тучи, ветер доносил запах гари. Крыши храма-дворца всё также сияли золотом, притягивая взгляд из любой точки города, но не на них был обращён взгляд Белой, а на кровь, растекающуюся по светлой брусчатке в переулке. На рукокрылого ребёнка. Он умер просто потому, что не похож на местный народ.
Выражение ужаса и мольбы застыло на разукрашенном кровоподтёками лице, а остекленевшие серые глаза отражали такое же серое небо. Из-за множества ран одежда почти полностью окрасилась в красный, а к кровавым лужам липли выдранные перья. Лежащий на спине ребёнок напоминал птицу, раздавленную колесом и оставленную на дороге, пока кто-то чуть менее равнодушный не откинет на обочину.
Белая присела на корточки и опустила ребёнку веки. В момент касания подол её юбки, на несколько мгновений став материальным, пропитался снизу кровью. Нельзя остаться незапятнанным, соприкоснувшись со смертью.
– Они издевались над тобой, но умирать оставили в одиночестве и тишине, – прошептала Белая, так и не отняв руки. Она всегда была чувствительна к таким вещам.
Она встала и сделала шаг, перемещаясь в сад. Неизменно яркий, безмятежный. Тихий. Белая почти никогда не пересекалась с другими посетителями темницы Безымянного и отчасти радовалась этому – иначе не вмешиваться стало бы особенно сложно. Нужно не иметь сердца, чтобы спокойно наблюдать за тем, как мучают близкого. А у Белой их всё же два.
«Где он?» – подумала, растерянно оглядываясь.
Так как Безымянный чувствовал её присутствие гораздо лучше, чем она его, то и подходил обычно первым, но сегодня Белая успела дойти до глицинии, а его всё не было видно. Холодной каплей пробежала вдоль позвоночника тревога. Она опоздала? Нет-нет, если бы Безымянного не стало, то заметила бы. Почувствовала. Но если его запрятали в другом месте? Переместили в настоящую пыточную?