Стоило выбрать, откуда начать очищение. Сады по периметру всё же хотелось оставить напоследок: хотя в основном они не находились настолько близко к бездне, как сад на краю, всё равно попадали под её влияние. Если зараза способна проникать в сады снова, там она окажется в первую очередь. Значит, нужно начинать от Сердца. Близ него за сохранность эффекта можно не переживать. Или хотя бы небезосновательно верить в это.
«Сейчас лучше сразу пойти к Сердцу, но на обратном пути не помешало бы встретиться с Жасмином».
Что у духа появятся новости относительно состояния Реда, сомнений не возникало: раз уж Отражение так сильно проняло, по нему восстановление связи с душой прошлось по полной программе. Другой вопрос – с каким итогом. Нельзя быть уверенной, что встречаться с ним безопасно. Повезёт, если вспомнит разговор, не повезёт, если первая скрипка до сих пор у Последнего.
Рано или поздно встретиться всё равно придётся. Одного лишь наличия рядом цветка души точно не хватит, нужно снова провести очищение. И поддержать Реда. А иначе не стоило обещать то, что исполнять не собиралась.
Сегодня местный воздух казался особенно холодящим и пах сырым склепом. И ведь такая атмосфера кладбищу богов подходила куда больше повсеместного цветения. Для простого смертного сама концепция Мира Садов находилась за гранью понимания: зачем ассоциировать миры с садами, хоронить в них богов, влиять на состояние через растения? Будто высшие силы от безделья решили перебрать все возможные формы миротворения, какими бы странными они ни были. Но если отбросить попытки понять мотивы и логику, принять как есть, другая составляющая начинала вызывать вопросы: духи цветов. Они казались ни к чему не привязанной случайной составляющей, да только интуиция утверждала, что их природа – ещё одна тайна Мира, скрытая и от его обитателей.
Скрипнув калиткой, Азалия вошла в сад. Она решила для начала обойти по часовой стрелке озеро от дороги, по которой обычно сюда приходила. Раз уж свыше порядок не задали, надо самой определить вектор движения, чтобы не метаться и не искать потом пропущенный сад.
Рука к сердцу. Лёгкий укол. Прохладные грани коснулись голой кожи. Стоило отнять руку, как кристалл воспарил над ладонью. Такой же чистый и прозрачный, как в первый призыв – ни единого тёмного мутного пятнышка не осталось. Хотелось верить, что эта грязь как-то нейтрализовывалась силами Порядка, а не оседала внутри. Азалия сильно сомневалась, что выживет, если станет сосредоточением всего хаоса, что разлился по Миру.
Дальше всё случилось само: тонкие потоки беспорядочно бурлящей и переливающейся тьмы поднялись над садом и потекли к кристаллу. Юркими змеями, ядовитыми ручейками. Азалия сжала зубы, заставляя себя оставаться на месте. Она боялась, что тьма снова вцепится в неё, сопротивляясь очищению. Исполосует невидимыми лезвиями, вопьётся несуществующими клыками и попытается отодрать куски плоти, проткнёт иглами, будто подушечку для булавок.
С почвы и растений сходила серость. Переплетения сорняков не превратились в один момент в прекрасный цветущий сад, но уже не выглядели такими же безжизненными, как раньше. Не выглядели так, словно для них больше никогда не наступит весна.
Продолжая держать ладонь раскрытой, Азалия направилась к дому и обошла вокруг. Со стен исчезали мшисто-плесневые пятна, с тихим похрустыванием затягивались трещины, больше не напоминая почерневшие вены, деревянные оконные рамы перестали выглядеть так, словно рассыплются от чуть более грубого прикосновения.
В последнюю очередь Азалия подошла к садовнику. И ведь это тоже чей-то мёртвый бог. Странно, что сколько бы садовников она ни видела, в виде статуй или же в видениях, все очень походили на людей, особенно если закрыть глаза на цвета. Понятно, почему в родном мире богов чаще всего выдумывали человекоподобными: самый понятный образ, но если в реальности они созданы высшими сущностями – нет причин ограничиваться такой базой.
«Так вышло в этом эксперименте. Суть была не в форме».
– Вы бы так бодро важные вещи поясняли, – проворчала Азалия; больше постоянного нахождения под наблюдением её напрягало отсутствие приватности мыслей. Либо Порядок слишком хорошо считывал мимику.
Тем временем темнота перетекла в кристалл, но со статуей так ничего и не произошло. Ни малейшего изменения. Ни проблеска жизни. Даже глазом не шевельнул… Хотя если бы статуя начала шевелить глазами, у Азалии душа бы в пятки ушла.
«Они начнут возвращаться, когда Мир будет достаточно очищен».
– Почему? Разве для их миров не будет лучше, вернись садовники раньше?
«Так безопаснее. Они не заразятся снова и не попытаются мешать тебе».
– А зачем им… А, ну да. Я же хочу сохранить Реда.
После видений у Азалии появилась одна мысль, как не допустить повторной волны ненависти к Реду, но пока не до попыток претворить её в жизнь. Садовники вернутся нескоро, а для воплощения потребуется чужая помощь, успех получения которой не гарантирован.
Поскольку кристалл сильно загрязнённым не выглядел, Азалия решила не ограничиваться одним садом и пошла дальше. Учитывая масштабы Мира, которые, честно говоря, в точности она не знала, можно потратить больше года, если очищать только один сад за раз. Терять год на метания между мирами не хотелось. Поскорее бы закончить и забыть как страшный сон.
И во втором, и в третьем саду всё прошло по тому же сценарию. Заскучать от однообразия не давало только чувство, что возникало при переходах: будто кто-то следил за Азалией, но как бы внимательно она ни осматривалась, заметить никого не смогла. Немного успокаивало одно: видения следов присутствия Нериссы не показали. В Мире правильнее было называть её Настурцией, только нет объективных причин отказываться от привычного обращения.
Закончив с четвёртым садом, Азалия поняла: хватит. Виной тому вчерашнее очищение или просто таков предел, но кристалл уже сильно потемнел, а тело отозвалось на это недомоганием и гулом в голове, как после дня напряжённых раздумий.
Азалия уже вернула кристалл в сердце и собралась уходить, как первые капли дождя упали на землю. Возле Сердца чудовища не ходят, и всё же непогода точно разбушуется раньше, чем она доберётся до выхода, а чем дальше, тем выше шанс нарваться – лучше переждать в доме.
Всё-таки «смерть» гораздо лучше искажающего все очертания безумия, особенно когда подстёрлись следы разрушения. Сейчас дом не выглядел заброшенным, скорее оставленным на продолжительное время. Куда ни глянь – слои пыли, отчего в носу неприятно щекотало, и половицы поскрипывали под ногами. Зато не разрушались.
Стало любопытно пройти вглубь. В месте, где через окно проникало достаточно света, Азалия заметила следы на полу, а ещё чуть дальше тишину запустения нарушили звуки возни. На этом моменте разумнее было бы развернуться, вернуться ко входу и понадеяться ни с кем не столкнуться, улизнуть незамеченной, как только закончится дождь, однако ноги сами понесли к источнику.
Осторожно заглянув в приоткрытую дверь. Азалия увидела невысокую девушку грязного бледно-жёлтого цвета, местами плавно перетекающего в фиолетовый. Широкие темнеющие к концам остроконечные пряди коротких волос напоминали лепестки цветов. Поникших. Девушка подпрыгивала у книжного шкафа, тщетно пытаясь что-то достать с полки. Навскидку, Азалия дотуда бы дотянулась…
Желание помочь на удивление недолго боролось со стеснением и опасением, всякий раз возникающими при необходимости поговорить с незнакомцем, и – что не менее удивительно – победило.
– Да не увянет ваша душа. Что именно вы хотите достать? – поинтересовалась Азалия, смотря то на полку, то на девушку.
Та сначала замерла с вытянутой рукой. Быстро опомнилась. До некомфортного пристально осмотрела Азалию и нахмурилась. На что, спрашивается, надеялась, подходя? Ещё по визиту в Сердце понять следовало: дружелюбного отношения от большинства духов ждать не стоит!