«Если бы в партию не прошла, от переживаний переменилась бы, стала бы покладистей… Но помешать я не смог… — думал он, досадуя на все. — Теперь ничем ее не переделаешь, к себе не повернешь… Ну и не надо. Черт с ней! Для любви найдутся помягче…»
Позади — торопливые, настигающие шаги. Легкие, женские! Неужели одумалась, гордячка?.. Семен обернулся. Перед ним стояла дородная старая женщина. Он раздраженно хмыкнул и опять пошагал к селу.
— Ты не узнал меня, соседушка? — залебезила Фекла Силантьевна, идя рядом с ним и заглядывая в лицо.
— Не ждал такой погони!
— А я, милой, страсть не люблю одна в потемках ходить. Догоняла и думала — кто-нибудь из нашей бригады.
— Неужели я на бабу смахиваю?
— Нет. Нет. Нисколечко! Ты у нас как гренадер! В первую ерманскую войну таких на картинках рисовали!.. А меня бригадирша задержала малость. Все расспрашивала, как завтра в саду работу сполнять. Хоть и садоводова дочь, а толком-то ничего не знает. Некогда было к делу приучаться — все над книжками корпела. Над какими-то романами. Про любовь вычитывала! Оттого Вера Трофимовна и характер себе подпортила.
Фекла перевела дух и снова заглянула Семену в лицо. Тот ждал продолжения рассказа. И это подбодрило говорливую спутницу:
— Перед бригадой девке стыдно показать себя незнайкой, вот она и выспрашивает меня, когда все уйдут, чтобы никто не видел да не слышал. А я, как родная мать, про все растолковываю… Скажу тебе, милой, Трофимовна со всеми в разговоре не дай бог какая тяжелая! Правду говорю. Чистую правду.
«Вот-вот, — мысленно подхватил Семен. — Со стороны виднее».
— А я люблю ее. И, поверь, сама не знаю — за что, — продолжала Скрипунова. — Но словами поправляю, даже в глаза упреждаю: «Колючая ты».
Она сделала вторую передышку. Спутник по-прежнему молчал. Значит, слова ему пали на сердце вовремя! И Фекла повернула разговор так, как задумала:
— Живем рядом, а давно я тебя не видела, Семенушка. Да и впрямь сказать — некогда на добрых людей поглядеть. Мы ведь с доченькой от темна до темна — на работушке. За что хошь возьмемся — спины не разгибаем. Родитель-батюшка тебе, поди, рассказывал — втроем по полторы тысячи трудодней выгоняем! Мы с мужиком-то уже в годах, от нас небольшой прибыток, — все Лизаветушка старается. До работы лютая!..
Семен пошел еще медленнее, Фекла — тоже.
— Говорят, ты на должность поступил, да на легкую, на культурную? Добро, соседушка! Добро! Своя копейка заведется — на душе спокойно. А копейка тебе идет, говорят, немалая!..
— Монеты верные! Не фунт изюму!..
Забалуев достал папиросу; чиркнув спичкой по коробку, остановился прикурить. Фекла заслонила его от ветра и без умолку похваливала:
— Служба тебе на пользу была. Вон как выправился! Ростом, плечами — всем в батюшку родного!..
Они опять пошли рядом.
— Моя Лизаветушка тоже раздобрела. И пора — вы ведь одногодки! — Скрипунова слегка тронула локоть спутника.
— Я на год моложе, — уточнил Семен.
— Ну, что ты говоришь! Уж я-то знаю! К слову сказать, с твоей матушкой мы на одной неделе растряслись…
— Нет, Лиза старше.
— Может, на лицо она тебе такой показалась. Не буду спорить. А только ты, милой, знай — это от заботы. — Фекла все быстрее и быстрее сыпала слова. — Уж такая-то Лизаветушка заботливая, такая заботливая! Работящая! Домовитая! А карактером мягкая, как трава-муравушка. Люди говорят — вся в меня.
Позабыв об обиде, нанесенной в саду Верой, Семен оживился и разговаривал с Феклой легко, ни о чем не задумываясь: ее похвалы не претили ему, тоже любившему похвалиться.
А она не зная меры усердствовала:
— Иной день доченька первой домой возворотится, а меня нет дотемна — сердцем девка изведется.
— Из-за чего же тревогу бить? Волки в сад не забегают!..
— А вот такая она у меня! Такая!
Они вошли в село. В доме Скрипуновых были освещены все окна. Вдруг свет погас, но через несколько секунд снова загорелся.
— Лизаветушка в окошко смотрела! Меня хотела углядеть.
Фекла опять тронула спутника за локоть.
— Зайди посидеть, Семен Сергеич. Ты после службы-то еще не бывал у нас. А ведь мы — соседи.
— Мать будет тревожиться: куда, дескать, запропастился?
— Ну-у, ты ведь не ребенок. И материнское сердце чует, что ничего не стряслось. Я по себе сужу… Заходи. Не гнушайся. У нас пивцо сварено. Отведаешь. Голову поправишь.
«Заметила, что мне опохмелка требуется! Кр-расо-та!» — улыбнулся Семен, довольный вовремя сделанным приглашением, и, впереди хозяйки, вошел во двор Скрипуновых.