Глянув на изрезанные трещинами поля, он вдруг вспомнил Дорогина. Еще несколько лет назад старик говорил — будет засуха.
— Откуда он знал? Как в воду смотрел! Накаркал!
— И я говорил: садите лес.
— Ишь ты! — Забалуев стукнул кулаком по облучку ходка. — Уж если я примусь прутики садить — обгоню тебя.
— Хорошо! — Шаров протянул руку. — Давай на соревнование!
— Ладно. — Сергей Макарович, уклоняясь от рукопожатия, шутливо погрозил пальцем. — Приезжай на праздник, там поговорим…
В воскресенье Матрена Анисимовна напекла пирогов с луком и яйцами, принесла из погреба кувшин холодной медовухи. Сергей Макарович, не отрываясь, выпил кружку, от удовольствия крякнул, как охрипший селезень. Хороша! Пахнет и медом, и хмелем, и смородиной. В носу поигрывает, будто после шампанского. Остатки допил прямо из кувшина… И пироги тоже хороши: тают во рту! Пришлось ослабить ремень…
— Насчет обеда постарайся, — предупредил жену. — Столы поставь во всю горницу. Стаканов от соседей принеси. Да побольше.
Все шло гладко. А вчера запала в голову тревога: приехал Огнев. Зачем он? Говорит, на выходной день. Какой ему интерес приезжать на такое короткое время? Отдыхал бы в городе. А некоторые колхозники даже обрадовались ему и стали расспрашивать, когда закончит школу и не забыл ли уговора: после учебы — домой на работу? Он отвечал шутками: ни то ни се…
Но что-то долго нет Неустроева. Ведь обещал приехать…
Анисимовна поставила на лавку ведро огурцов:
— Попробуй, Макарыч, свеженьких.
Огурцы были — все как один: ровные, темно-зеленые, с белым пятном на конце. От них веяло прохладой.
Забалуев обтер огурец ладонью, откусил половину. Сочная мякоть захрустела на его широких зубах.
— Для гостей-то будут?
— Будут, Макарыч, будут. И малосольные и свежие — всякие. Вдосталь!.. Я ведь грядки, сам знаешь, поливала каждый день…
Сергей Макарович потянулся за вторым, третьим, четвертым огурцом… Анисимовна не отставала от него. В доме ни на секунду не утихал хруст. Забалуевы ели и похваливали. Вспомнили название огурцов — муромские!
— В старину, сказывают, сам богатырь Илья питался такими!
— Ишь ты! Знал толк! Но без мяса он тоже не мог. Я по себе сужу. Свежий огурец хорош на закуску, чтобы после не манило пить воду.
На дне ведра оставалось всего лишь несколько штук, когда у ворот показался конь, запряженный в ходок. Сергей Макарович торопливо поправил ремень, надел кожаную фуражку и вышел из дому. Навстречу ему спешил бухгалтер Облучков.
— Приехали двое мужиков! И с ними одна…
— Векшина?! Ее-то зачем нелегкая принесла? Ведь Неустроев сам обещался к нам…
Сергей Макарович тяжелой рысцой побежал к коню.
— Не к добру перемена…
Дарья Николаевна уже несколько раз выступала с критикой, в разговорах кивала на луговатцев: «А вон у Шарова!..» На последнем собрании партийного актива сказала: «Забалуев не хочет учиться. А грамоты у него мало, трудно ему…» Ишь какая заботливая нашлась!
Оказалось, что вместе с Векшиной приехал начальник краевого управления сельского хозяйства Бобриков. До этого он работал главным агрономом соседнего совхоза и хорошо знал всех руководителей окрестных артелей. Но зачем он сюда? Обошлись бы без него.
А второй — незнакомый. Бритый. В сапогах. В черном костюме с двумя орденами Красной Звезды и медалями за освобождение многих городов.
У Сергея Макаровича похолодело в груди: уж не этого ли человека прочат в председатели укрупненного колхоза?..
Созвали партийное собрание. Там приезжего попросили рассказать автобиографию. Он говорил отрывисто, будто отвечал на вопросы в анкете. Вырос в городе. После возвращения с войны работал в промкооперации. Выпускали пуговицы, гребешки. Мелкое производство. Захотелось на более трудную работу. А тут райком как раз подыскивал человека на должность председателя. Ну, вчера заполнил анкету, посмотрели и сказали: «поезжай».
Образование у него — шесть классов…
— Маловато! — громогласно перебил рассказ Сергей Макарович.
— Нам бы агронома в председатели, — сказала Вера и перенесла взгляд на Бобрикова.
Тот пожал плечами.
Объявили перерыв. Векшина и Бобриков долго разговаривали с Огневым…
На объединенном собрании двух колхозов, которое открылось в клубе, Никиту Родионовича избрали в президиум, и он занял за столом председательское место. А Сергей Макарович сел рядом с ним, опустил глаза и подпер голову рукой.
«Еще неизвестно, что скажет масса, — успокаивал себя. — Кто-нибудь из своих колхозников вспомнит добрым словом… Ошибки у меня были. А у кого их нет?..»