«Унесет, мерзавец!" — закипел он — Изорвет когтями, сдуру расклюет в клочки!..»
Позабыв о боли в суставах, выскочил из шалаша и, прихрамывая, выбежал на опушку:
— Брось, окаянный!… Брось!..
Охотник вскочил на ноги и выстрелил. У тeтepeвятника подломилось крыло. Перевернувшись спиной вниз, он падал на землю. Оброненное чучело, туго набитое мхом, грохнулось раньше его.
— Молодец, парень! — крикнул Трофим Тимофеевич. — Метко бьешь!..
С разных сторон они одновременно подошли к сраженному хищнику и, глянув друг на друга, разулыбались.
— Да это вот кто!.. — воскликнул Дорогин. — Здравствуй, Василий! — Похлопал его по плечу. — Глаз у тебя зоркий, руки быстрые!
— Не смейтесь, — смущенно попросил молодой охотник. — К чучелам подкрадывался!
— Это со всяким может случиться… — Трофим Тимофеевич шевельнул мертвого ястреба. — Даже не трепыхнулся — камнем рухнул.
Бабкин осмотрел чучело. Через дыры в черной ткани высовывался мох.
— Запоздал я с выстрелом. Вон как изорвал, проклятый!..
— Ничего, одну осень послужит. Не тужи понапрасну.
Они направились к березовому колку.
— Ты что же, Василий, к нам глаз не кажешь? — упрекнул Дорогин парня. — Другие садоводы приезжают, даже из соседних областей, а ты… Загордился, что ли? Или обиду какую на меня имеешь…
— Никакой обиды, Трофим Тимофеевич! Да я бы с радостью… — У Бабкина осекся голос. Парень опустил голову и неловко пробормотал: — Но как-то вышло так. Неладно все…
— А ты делай ладно. Добро, что охота свела, хоть на этих полях…
— Я и на ваши пашни захаживал. Случалось…
— Вон что?! — шутливо взъершился старик. — Однако бить тебя надо. Косачей наших постреливаешь, а в сад в гости не заходишь. Обегаешь. Что худого сделали тебе?
— Да что вы! Худого… Я так…
— Что «так»? Непорядок это.
Они вошли в рощицу. Вася, глянув на березу, предложил:
— Я поставлю чучело.
— Поставь, ежели умеешь бойко лазить.
— В минуту!..
Сбросив ватник и оставшись в одной гимнастерке, Вася с быстротой белки взобрался на дерево. Но едва он успел поднять чучело над вершинкой, чтобы укрепить подчучельник на одном из сучков, как появился старый черныш с белыми подкрылками. Вася пригнул голову к тонкому стволу березы и замер. Тетерев хотел сесть на соседнее дерево, но тут раздался выстрел, и он мячом покатился с ветки на ветку. Бабкин спрыгнул на землю.
Не хотелось уходить от Дорогина, да нельзя мешать старику. Схватив ватник и ружье, Вася бросился в глубь рощицы. Но Трофим Тимофеевич крикнул вдогонку:
— Воротись! Ныряй сюда!
Бабкин вернулся и вполз в шалаш. Там пахло пороховым дымком. Старый охотник перезаряжал ружье.
— Стайка, однако, порядочная, — прошептал он, разгоряченный успешной стрельбой. — А Верунька умеет загонять птицу!
— Вера Трофимовна?! — встрепенулся Вася. — Загонщицей ходит?!
— Другая вспугнула бы сразу всех, — продолжал Дорогин, — а она шевелит потихоньку: подает по-одному! Как по расписанию!
Два молодых черныша с буроватыми перьями на спине, летя стороной, зацепились за крайнюю березку, настороженно вытянув шеи.
— Стреляем по команде, — шепнул Дорогин. — Я — в крайнего правого, ты — в левого.
«Вера пригнала!..» — думал Вася, просовывая стволы между веток шалаша.
— Раз, два, — шепотом считал Дорогин, — три!
Раздались выстрелы. Один тетерев упал, другой улетел. Крайнее чучело качалось на тонком подчучельнике. Какой конфуз! Хоть бы не заметил старик да не посмеялся бы… Можно ведь подумать — промахнулся. А если увидел — промолчать, не вгонять в краску.
Но Трофим Тимофеевич не привык щадить неудачных стрелков.
— Здорово ты шибанул! — рассмеялся он. — Все-таки решил доконать?
— Сам не знаю, как обмишурился.
— Однако тебе мороз помешал. Вон как дрожишь! Надень-ка, парень, стеганку-то…
Только сейчас Вася почувствовал, что на нем — одна гимнастерка. Он быстро оделся, но дрожь по-прежнему сотрясала его. Это, наверно, оттого, что ударил по чучелу, Старик и при Вере может высмеять… Не успокоился Вася и после того, как сбил косача.
Четыре тетерева почти бесшумно пролетели низко над полем и, опустившись на землю, затерялись в стерне. Кивнув в ту сторону, Вася шепнул:
— Пойду подниму. Может, подсядут к вам…
Чтобы поднять тетеревов к чучелам, надо было пойти в обход. Вася знал это, но по выходе из колка направился в другую сторону и через несколько минут совсем позабыл о птицах на гречанище. Где-то недалеко шла та, что носила золотистые косы, та, которую он называет маленьким, едва приметным, но самым ласковым и чистым весенним цветком — Незабудкой… А теперь ее, пожалуй, и не узнаешь?