— Америкэн профессор!..
Тэйлор привез его к Дорогину и сказал, что гость занимается изучением трав, кустарников и деревьев.
— Ботаник, значит? — переспросил Трофим, которому уже доводилось встречаться с профессорами Томского университета.
— О, да! — обрадованно подтвердил Хилдрет и стал рассказывать, что на его ферме собраны растения со всего света. Вот и сюда, в далекую Сибирь, он прибыл для того, чтобы увезти к себе в Америку семена, черенки и саженцы. О дерзаниях молодого садовода он многое слышал в губернском городе от основателя музея и хотел бы осмотреть сад.
— Милости просим, — пригласил Трофим. — Чем богат — все покажу; чего нет — не взыщите. У каждого, говорят, своя любовь. Мне вот яблоня в душу запала.
— О-о! Яблоня — корошо! У нас в Америке говорят: одно яблоко в день сохраняет тебя от врача!
— Мы здесь в садоводческом деле покамест — малые ребята. Только еще учимся ходить. А умные люди говорят: первый шаг шагнуть — все равно, что мир перевернуть. Однако и я от вас добрым словом попользуюсь.
Профессор взглянул на босые, покрытые пылью ноги садовода. Тот, учтиво улыбаясь в небольшую, но уже волнистую бородку, объяснил с добродушной крестьянской искренностью:
— Без обувки лучше: нога землю чует. И здоровье закаляется, как горячий топор в студеной воде. Нам без этого нельзя. Кто простуды боится, того яблонька испугается: хилый в пестуны не годен!
Он провел своих собеседников в сад, прямо к плодовым деревьям. На одной из молодых яблонек наливались круглые плоды. Подобно ягодам вишни, яблочки висели на длинных плодоножках и так густо, что крепкие ветви уже в июле гнулись к земле.
— Эта ранетка никаких морозов не боится. Она от всех отменная — красномясая!
Красная мякоть плодов особо заинтересовала Хилдрета, и он заговорил о черенках. Трофим ответил:
— Осенью можно нарезать. Берите. Пользуйтесь. Дома садоводам раздайте…
Потом он пригласил гостей «откушать хлеба-соли»…
Хилдрет искал ямщика для продолжительных поездок. Трофим в то лето не мог ехать и указал на Митрофана. Тот поджидал прибавления семейства, копил деньги на постройку домика и потому охотно нанялся в ямщики к богатому иностранцу.
Все лето они ездили по лугам и полям, не раз побывали в тайге, на склонах гор. Хилдрет всюду рассматривал травы и кустарники, образцы укладывал между листов бумаги и сушил; собирал семена, отмечал то, что осенью можно выкопать с корнем.
Митрофан рассказывал брату и снохе о находках профессора. Тут были многочисленные разновидности смородины, облепихи, ежевики. Были травы: душистый донник, желтая люцерна, розовый тысячелистник и многое другое, что могло пригодиться для полей, садов и цветников. Профессор заверял, что все это он улучшит. Ягоды будут крупнее и слаще, цветы — красивее и душистее.
Более всего Хилдрет интересовался дикой сибирской яблоней, что росла в низинах ущелий и поймах горных рек. Деревья крепкие, высокие. Глянешь на вершину — шляпа сваливается. А Митрофан с легкостью кошки взбирался на них и кидал вниз ветки с плодиками, похожими на ягодки калины. Семена их профессор упаковывал в отдельные мешочки. Восторгаясь богатой землей, упрекал сибиряков за то, что они не умеют вести хозяйство. Хилдрет хвалил Америку, называл страной свободы и благоденствия, а своих соотечественников — предприимчивыми людьми сильной воли.
Так было каждый день, и Митрофан поверил, что лучше Соединенных Штатов нет ничего на свете.
В тот год на семью Дорогиных навалились несчастья: весной похоронили мать, в сентябре умерла от родов жена Митрофана. Вдовец ходил черный, как туча.
— Не давайтесь грусти, — успокаивал его Томас Хилдрет. — Вы есть молодой человек!.. .
Он беспокоился о благополучной доставке большого груза живых растений и начал уговаривать Митрофана поехать с ним за океан; уверял, что там нетрудно скопить деньги и для начала приобрести маленькую ферму, А когда будет ферма — будет и жена. Он, Томас Хилдрет, обещает помощь и содействие…
Митрофан объявил семье:
— Охота мне поглядеть, как люди за морем живут.
— Живи дома, на своей земле, — твердо, как большак, осадил его Трофим. — Нечего по свету бродяжить…
— У меня не семеро по лавкам. Чего мне здесь? А в Америке, может, разбогатею. Профессор говорит — там все богатые…
— А ты сказкам веришь!
— Там, говорит, слобода…
— Для кого — свобода, а для кого и слезы.
Вера Федоровна дала прочесть рассказ Короленко «Без языка», но Митрофан не стал читать. Зачем понапрасну убивать время? Его всему научит профессор, мягкий и добрый человек.