— Реабилитирован полностью… — прочитал Василий, и вдруг голос его оборвался до сдавленного полушепота. — Посмертно…
Огнев снял фуражку. По толпе прокатились тяжелые вздохи.
Старухи крестились и вздыхали, утирая глаза уголками платков.
— Не дождался Трофим… — Дарья Николаевна низко склонила голову.
— Теперь положи к нему… — сказал Огнев.
Василий положил письмо под весенние цветы незабудки, собранные возле сада, и, едва сдерживая рыдания, трижды поцеловал покойника в лоб. За Веру, за себя и за внучонка.
В толпе запричитали старухи.
Дарья Николаевна осторожно отщипнула цветок от ветки ближайшей яблони и положила покойнику на скрещенные руки.
На похороны из Луговатки, кроме Катерины Савельевны, приехал Шаров. Бобриков привез венок от крайкома и крайисполкома. Вместе с ним прибыл оркестр.
Одним из последних примчался Забалуев. Встав в почетный караул, долго никому не уступал места, с глубокой грустью и задумчивостью смотрел на восковое лицо, утопавшее в цветах яблони.
«В жизни всякое было между нами, Трофим, — мысленно говорил умершему, — а вот ушел ты, и зябнет сердце. Недостает тебя. Поработал ты славно. Люди будут помнить…»
Потом он поднялся на сопку, где рядом с зеленым холмиком, под которым покоился прах Веры Федоровны, была вырыта могила, оглядел все и покрутил головой:
— А потолочек-то, видать, не приготовили. Никто не догадался. Есть же в Глядене старые люди, порядок должны помнить…
Спустившись в сад, он взял пилу, нарезал досок, сделал стойки с перекладинами. Ему помогал Алексеич. Они подняли все это на сопку и сложили возле могилы.
Сергей Макарович посмотрел на реку и степной простор за нею, на высокий горный хребет, где сияли вечные снега, и на цветущий сад, будто все это видел впервые.
— Место у тебя, Трофим, отменное…
Векшина сказала прощальное слово. Гроб вынесли в аллею. Впереди — школьники с венками. За ними — Катерина Савельевна. Она держала малиновую подушечку, на которой лежал орден Ленина. Стонали медные трубы оркестра. За гробом двигалась большая колонна. Старого садовода провожали все жители Глядена.
Процессия поднялась на вершину сопки. Прощание закончилось.
Гроб опустили в могилу. Забалуев, поддерживаясь за стенки, спустился туда, укрепил стоечки с перекладинами и настлал потолок из досок.
— Ну, вот… — Глубоко вздохнул, провел ладонью по лицу. — Обладил все как следует… Не будь на меня в обиде…
Выбравшись наверх, он вложил в руку Василия три комочка земли.
— Кинь первым… От себя, от Веры и от маленького… Сердце успокой…
Столы для поминального обеда были накрыты в саду. Забалуев поднял стакан, взглянул на пустой стул, на тарелку и рюмку, приготовленные как бы для того, с кем они прощались.
Василий порывался чокнуться. Сергей Макарович остановил его:
— Не полагается… Порядка не знаешь…
Помолчав, он обвел всех скорбным взглядом и сказал:
— Стало быть, за помин… Выпьемьте, чтобы никогда не забывать старика…
«Обидно будет Веруньке, — печалился Василий. — Не простилась с отцом…»
На следующее утро он снова пришел в больницу.
Ворчливая няня вынесла ему младенца, закутанного в одеяльце:
— Полюбуйся наследником… — Она не доверила ему ребенка, держала сама, слегка приоткрыв личико. — Трошенькой наречен! В честь дедушки!..
Весной для садовода-опытника каждый час дорог, особенно в ту пору, когда цветут деревья. Упустишь время — рухнут планы искусственного опыления: пропадет год экспериментальной работы. На год позднее появятся новые яблоки.
Еще с вечера Василий отыскал на письменном столе Трофима Тимофеевича план по гибридизации. Больше не тронул ни одной бумажки, ни одной тетради — пусть лежат до возвращения Веры.
А Вера мысленно уже спешила в сад, где в любую минуту может потребоваться ее помощь. Думы сменяли одна другую: с грустью вспоминала она об отце; улыбалась счастливой улыбкой, думая о маленьком Троше и о муже… Потом мысли ее сосредоточились на будущем, и ей вспомнились слова, которыми когда-то напутствовал Мичурин ее отца:
— Иди через все трудности! Не сгибай головы! Добивайся своего!
Она возьмет мужа за руку и добавит:
— Мы вместе пойдем по пути отца. Сделаем все, что не успел сделать он.
Да, отцовское наследство, принятое ими, надо ведь не только сохранить как общественное достояние, но и умножить. Двинуть дело вперед.
И Василий думал об этом же. Они вместе просмотрят все, что стало наследством, и посоветуются, как сделать это богатое наследство доступным всем, как двинуть дело вперед.