Валя опустила голову. Мочки ушей, едва видневшихся сквозь легкие завитки волос, стали красными, как земляника. Андрей почувствовал, что у него тоже горят щеки, и больше не оглядывался на девушку; взмахнул вожжами, поторапливая коня. Под колесами застучал неплотный настил моста, перекинутого через речку Жерновку…
Теперь тут — пруд, закованный в ледяную броню. По другую сторону плотины бурлит вода среди обледеневших камней. Как-то августовским вечером Андрей сидел там с Валей… Пахло сырым песком и листом смородины…
Захотелось спуститься поближе к воде, но не успел. Возвращаясь из здания гидростанции, подошел Шаров с гостями.
— Любуетесь? Вам тут, наверно, все знакомо?
— Да. Но тут почти все изменилось. Вернее, переделано людьми… — Желнин взглянул вдаль. — вторая гидростанция будет там? Говорите, у Бабьего камешка? Что-то не помню. А нельзя ли туда проехать? Жаль, что нет дороги. В. таком случае покажите на карте…
Обратно шли медленно. Грохотов с Дорогиным — впереди. Волосы Трофима Тимофеевича походили на белую папаху. Старики тяжело передвигали ноги. Присмотревшись к ним, Желнин придержал Шарова:
— Постарела наша колхозная гвардия. У Дорогина— дочь дома, где-то есть сын. У Кузьмы Венедиктовича никого не осталось. Тяжело ему жить.
— Помогаем помаленьку.
— Поддерживайте.
— Старик гордый, с ним трудно сладить. Еле на ногах стоит, но работает… Надо что-то придумать… А если нам, к примеру, установить колхозную пенсию? — спросил Шаров и тут же начал развивать эту мысль. — Скажем, процентов сорок к средней выработке трудодней… Первому — Грохотову, как организатору колхоза.
— Идея, слов нет, хорошая. Даже очень хорошая. Но устав артели… — Желнин задумчиво свел брови. — Потребуется, знаете, поправка. А это не так-то просто… Сами понимаете, где он утвержден. Примерный!
Да, не так-то просто решать вопросы, выдвигаемые жизнью. Надо спрашивать самого «хозяина». А пойди-ка к нему, пробейся… На его, Желнина, памяти еще ни одному секретарю из соседних краев и областей не доводилось переступать порога того кабинета… А ведь эти старики будут ждать ответ. Первые колхозники! Они правы. Скоро повсюду начнут спрашивать колхозные пенсии…
— Продумайте все. Разработайте. И давайте нам… Если бюро одобрит, возбудим ходатайство, — сказал Желнин без особой уверенности, но потом подбадривающе тряхнул головой. — Как бы там ни было, велит. Я понимаю. И ваш опыт должен пойти на пользу…
К вечеру Татьяна Алексеевна поднялась; веселая и оживленная, угощала гостей ужином.
— Слушай, мать, мы договор подписали, — рассказывал Шаров жене, сидя за столом. — Соревнование между двумя колхозами. По всем отраслям.
— И ты, конечно, надеешься стать победителем?
— Есть такая думка. Пшеницы мы взялись вырастить… Да, да, вырастить! Раньше сеяли на авось — что уродится, на том и благодарение небу. Пора выращивать хлеб! Сколько надо, столько и собирать…
— Ну, размахнулся! — улыбнулась жена. — Слова у тебя гладко льются…
— Ничего, мать, увидишь! Вырастим для начала по двадцать центнеров! И соседям пожелаем того же. За это и выпьем…
А утром во время завтрака он объявил, что сейчас все поедут в город, в оперный театр, где сегодня дают Бородина.
— «Князь Игорь»?! Ну это же прелесть! — Татьяна, вскочив из-за стола, подбежала к мужу и поцеловала его в щеку. — Настоящий праздник! Сто лет не слышала этой оперы!.. А ты что же молчал до сих пор? Надо же платье приготовить. А билеты-то будут?
— Билеты, мать, уже куплены. Для всех!
— Для всего колхоза? — спросил Огнев. — Умно придумано!
— Приглашаем вас. Жаль, что нет Сергея Макаровича. И для него отложены билетики.
Огнев пошел к телефону: хотелось, чтобы Забалуев побыл с ними в театре. Ему полезно. Да и с Шаровым, может быть, скорее подружится.
Эта дружба казалась Огневу необходимой — ведь у колхоза «Новая семья» есть чему поучиться, и Шаров обещает помогать во всем. Вот и встретиться бы двум председателям да потолковать по-хорошему.
Дозвониться до Глядена было нелегко, но Никита Родионович упрямо крутил ручку старого аппарата и убеждал девушку на телефонной станции, что у него разговор сверхсрочный. Наконец ответил знакомый женский голос. Огнев обрадовался:
— Тетя Нюра! Говорю я, Огнев. Никита. Огнев. Да, да. Гощу в Луговатке. В Луговатке. Поняла? Поздравляю тебя с Новым годом! Хорошо мы встретили, хорошо! Товарищ Желнин здесь был. А сейчас мы едем в город, в театр. Ты скажи нашим: в город, мол, едут. К Сергею Макаровичу сбегай. Все передай. Говорил, мол, что надо бы приехать туда. Прямо в город. Быстренько. Ты поняла меня, тетя Нюра? Пусть запрягает Мальчика и мчится. В театр. В новый театр. Ждать будем там. Скажи — билеты для него есть. Дело задумано интересное и большое. Важное, говорю, дело! Беги скорее...