Вася зашелестел ветхой бумагой. Когда он, отложив газету в сторону, развязал узелок с высохшими ягодами, Векшина спросила:
— Крыжовник?
— Да.
— Под Ленинградом собран. Там было опытное поле, росли гибриды. Наши ученые не успели вывезти их в тыл, но бирки уничтожили. Где и что растет — враг не мог понять. А Филимон Иванович от кого-то слышал, что на то опытное поле еще в начале тридцатых годов с Алтайских гор привезли дикий крыжовник. Там скрещивали с культурными сортами… Земля была изрыта воронками, перепахана снарядами. Один куст каким-то чудом уцелел. Филимон Иванович собрал крыжовник в пилотку…
Катерина Савельевна встала и долго смотрела на сухие, сморщившиеся ягоды, потом опустила руку на голову сына и медленно пригладила волосы.
Вася вздохнул. Нет, он не уйдет из сада.
В конторе колхоза «Новая семья» людно бывало только в часы заседаний правления. В другое время там не толпился народ, никто не спрашивал себе работы, — все заранее знали, куда идти и что делать.
Векшина пришла ранним утром. Кроме счетных работников, она увидела там только Шарова да Елкина. Сидя за большим столом, на углах которого стопками лежали справочники по сельскому хозяйству, каждый из них перелистывал свой экземпляр рукописи. Это был один из разделов пятилетнего плана колхоза, только что перепечатанный на машинке.
Дарья Николаевна подсела к столу и тоже стала просматривать план. Шаров и Елкин то и дело поглядывали на нее: скоро ли дочитает? Что скажет?.. О том, что у них нет единогласия, уже знали в райкоме. Неустроеву хотелось, чтобы Луговатка в короткий срок преврати
— Отстаивай перестройку всего села. Это — рывок вперед! Вы первые в районе! Район — первый в крае!.. Москва заметит!
Елкин не сомневался, что и Векшина поддержит его. Скоро уже дочитает. Вот она перевернула последнюю страницу, подняла на них глаза: где продолжение? Его нет. Они все еще спорят. Насчет поднятия урожайности договорились сразу. О животноводстве — тоже. о садах, и о лесных полосах, и о пчелах.
Даже о разведении рыбы в водохранилище и прудах нет разногласий. А перестройка деревни — камень преткновения.
— Никак не найдем общего языка, — рассказывал Елкин. — Я — за строительство каменных домов, а Павел Прохорович — против. Категорически возражает.
— Откуда взял, что я против? — пожал плечами Я — за просторные кирпичные дома. Двуххочешь знать. Под черепицей. С водяным будут у нас. Краше, чем на Западе. — садик. Улицы прямые, широкие. тротуары. Все сделаем. Но… Есть хорошая пословица: «По одежке протягивай ножки». В следующую пятилетку, вероятно, можно будет включить.
— «Улита едет, когда-то будет!» — ухмыльнулся Елкин. — Коровники да свинарники ты сейчас в план записываешь!
— Это наша экономическая база, — сказал Шаров. — Подымем доходность, получим деньги. Вот тогда и начнем.
— Ну, а что говорит народ? — спросила Векшина.
— Конечно, все поддержат строительство! Посмотрите на нашу деревню: стыдно за такое жилье! Халупы!
— Знаю. Видела. Пообветшали избы.
— У многих углы промерзают, крыши протекают, — горячо продолжал Елкин, предчувствуя поддержку. — Того и гляди, что завалится хатенка у какой-нибудь вдовы да придавит детишек. Кто будет отвечать? Шаров! В первую голову — он.
— Мы же договорились — подремонтируем. Строительную бригаду создали…
— Еще бы без ремонта… — Елкин хлопнул рукой по столу. — Настаивал и буду настаивать — полсотни каменных домов. Не меньше!.. Попросим ссуду. Уверен — дадут!
—нас и без того долгов — выше головы. Как утопленники, пузыри пускаем. Вот-вот пойдем ко дну. Дай бог на бережок бы выбраться. А ты… — Шаров махнул рукой. — Ведь даже в городах еще многие живут в деревянных хибарах. В старых и ветхих. Очень многие.
Векшина встала, прошлась по комнате.
— Мне кажется, он прав. — Указала на Шарова, жестом осадила Елкина, порывавшегося возразить ей. — Я тебя слушала. Теперь ты послушай.
Припоминая слова Ленина, Дарья Николаевна говорила о режиме экономии, о бережливости, о том, что пора научиться расходовать каждый рубль с пользой. А перестройку деревни она посоветовала включить в генеральный план, рассчитанный лет на пятнадцать.