- Повторяю последний раз: что заставляет нас делать то, что мы делаем, и говорить то, что мы говорим?
Я задумался на мгновение, и тут меня осенило. Я быстро отрапортовал:
- Мы думаем! Мы сначала думаем, как бы нам сделать или сказать что-нибудь, а потом делаем. Все начинается с мысли.
У Далай-ламы Первого отвисла челюсть от удивления, что я вообще способен дать правильный ответ. На его лице засияла широкая улыбка, которая была достойной наградой за весь предыдущий и - как чутье подсказывало мне - последующий допрос, которому он подвергал меня в эту ночь.
- Правильно! Истинно так! - И он снова глубоко задумался. - Ну и сколько? - вновь возопил он, сверкая глазами и явно ожидая мгновенного ответа.
- Это… как его… а чего сколько-то, Ваше Святейшество? - почти уже шептал я, боясь опять вызвать его неудовольствие.
- Мыслей, конечно! Как это - чего?! - Казалось, он был потрясен моей неспособностью следовать за полетом его мысли. Его нимало не смущало, что он совершенно не утруждает себя выразить этот полет словами, как нимало не смущал его и тот полет, в который отправилась его монашеская накидка от постоянного размахивания руками и бесконечных наклонов вперед-назад, покрывающая теперь скамейку и одинокий кирпич под ней.
- Как много мыслей ты успеешь передумать, пока я щелкну пальцами? - Он выбросил вперед свою ручищу, едва не попав мне в лицо, и немедленно щелкнул. Точно так же поступали великие спорщики, участники философских дебатов, чтобы на несколько тысячелетий повергнуть своего противника в замешательство.
Я подумал, а потом догадался попробовать измерить продолжительность моей мысли в щелчках, после чего с уверенностью заявил:
- Около пяти щелчков, Ваше Святейшество. На одну-единственную мысль приходится около пяти щелчков.
Гендун Друб откинулся назад и скрестил свои могучие руки на мощной груди, которая к тому времени почти полностью вылезла из-под монашеской одежды. Его глаза печально смотрели на меня с какой-то даже болью, а уголки рта резко опустились вниз.
- Думай, - сказал он. - Думай же! Я не имею в виду те цельные мысли, у которых есть начало и конец, как у предложения, мысли, похожие на сформулированный вопрос или готовое решение. Я говорю о тех частицах или обрывках мысли, скорее даже импульсах, которые дают толчок твоим действиям или словам в минуту гнева или страсти! Вот те самые мысли, с которых все начинается! Вот те самые зародыши тех могучих сил, которые создают бесчисленные миры и сферы бытия в нашей вселенной! Отвечай мне, но на этот раз хорошенько подумай!
Сколько мыслей возникает, пока я… - И он снова ткнул мне в нос свои приготовленные для оглушительного щелчка железные пальцы и громоподобно щелкнул.
Я было опять растерялся, пытаясь что-то даже подсчитать, но на этот раз он и не ждал моего ответа.
- Шестьдесят пять! - значительно пророкотал он, как будто вещал истину, которая могла бы спасти мир, а может, и правда могла… Твой ум совершает шестьдесят пять законченных дискретных актов мышления за то время, которое мне требуется, чтобы…
Грозный щелкунчик поднял руку, а я обреченно закрыл глаза и чуть было не заткнул уши, чтобы окончательно не оглохнуть от очередного грома, но вместо этого в воздухе повисла зловещая тишина. Выждав с минуту, я приоткрыл один глаз и увидел, что рука его тоже повисла в воздухе с пальцами в положении полной боевой готовности… Однако выстрела так и не последовало, потому что ум его убежал уже вперед, и он, как частенько с ним бывало, совсем забыл, что собиралось делать тело.
- А понимаешь ли ты, - снова засверкал он глазами, пристально глядя на меня, - что каждый такой мыслительный акт оставляет отдельный отпечаток - четкий и прочный - в твоем уме?
Эта мысль показалась мне вполне разумной - я знал, что некоторые эмоции вроде сильного гнева часто не покидали меня по несколько дней.
- Да не такой тип отпечатка! - зарычал он. Его опыт в искусстве философских дебатов, похоже, помогал ему предвидеть следующие ходы моего разума наперед. - Я говорю о мировых отпечатках!
Моя робость, естественно, помешала мне спросить, что такое мировые отпечатки.
- Мировой отпечаток, - снисходительно пояснил он, будто разговаривая с малым дитя, которым в духовном смысле я ему, несомненно, казался, - это такой отпечаток в уме, который создает весь твой мир, все в твоем мире. Это такой отпечаток, который служит причиной того, что ты не только видишь все, что попадается на твоем жизненном пути, - людей, которых встречаешь, места, в которых оказываешься, события, которые с тобой происходят, - но и воспринимаешь это именно так, как воспринимаешь!