— Насчёт обеда постарайся, — предупредил жену. — Столы поставь во всю горницу. Стаканов от соседей принеси. Да побольше.
Всё шло гладко. А вчера запала в голову тревога: приехал Огнев. Зачем он? Говорит, на выходной день.
Какой ему интерес приезжать на такое короткое время? Отдыхал бы в городе. А некоторые колхозники даже обрадовались ему и стали расспрашивать, когда закончит школу и не забыл ли уговора: после учёбы — домой на работу? Он отвечал шутками: ни то, ни сё…
Но что-то долго нет Векшиной? Ведь обещала приехать…
Анисимовна поставила на лавку ведро огурцов:
— Попробуй, Макарыч, свеженьких.
Все, как один — ровные, темнозелёные, с белым пятном на конце. От них веет прохладой.
Забалуев обтёр огурец ладонью, откусил половину. Сочная мякоть захрустела на его широких зубах.
— Для гостей-то будут?
— Будут, Макарыч, будут. И малосольные и свежие — всякие. Вдосталь!
Сергей Макарович потянулся за вторым, третьим, четвёртым… Анисимовна не отставала от него. В доме ни на секунду не утихал хруст. Забалуевы ели и похваливали. Вспомнили название огурцов — муромские!
— В старину, сказывают, сам богатырь Илья питался такими!
— Ишь ты! Знал толк! Но без мяса он тоже не мог. Я по себе сужу. Свежий огурец хорош на закуску, чтобы после не манило пить воду.
На дне ведра оставалось всего лишь несколько штук, когда у ворот показался конь, запряжённый в ходок. Сергей Макарович торопливо поправил ремень, надел кожаную фуражку и вышел из дому. Навстречу ему спешил бухгалтер Облучков:
— Приехали! Трое мужиков!
— А Векшиной нет? Как же так?! Говоришь, Штромин?! — Забалуев тяжёлой рысцой побежал к коню. — Не к добру…
Председатель райисполкома уже несколько раз выступал с критикой, в разговорах кивал на луговатцев: «А вон у Шарова!..» На последнем собрании партийного актива сказал: «У Забалуева грамота мала, трудно ему…» Какой заботливый!
Оказалось, что вместе со Штроминым приехал новый начальник краевого управления сельского хозяйства Бобриков. До этого он работал главным агрономом соседнего совхоза и хорошо знал всех руководителей окрестных артелей. Но зачем он сюда? Обошлись бы без него.
— А третий — незнакомый. Бритый. В сапогах. В чёрном костюме с двумя орденами Красной Звезды и медалями за освобождение многих городов.
У Сергея Макаровича похолодело в груди: этого человека прочат в председатели укрупнённого колхоза!
Созвали партийное собрание. Там приезжего попросили рассказать автобиографию. Он говорил отрывисто, будто отвечал на вопросы в анкете. Вырос в городе. После возвращения с войны работал в промкооперации. Выпускали пуговицы, гребешки. Мелкое производство. Захотелось на более трудную работу. А тут райком как раз подыскивал человека на должность председателя. Ну, вчера заполнил анкету, посмотрели и сказали: «Поезжай». Образование у него — шесть классов…
— Маловато! — громогласно перебил рассказ Сергей Макарович.
— Нам бы агронома в председатели, — сказала Вера и перенесла взгляд на Бобрикова.
Тот пожал плечами.
Объявили перерыв. Штромин и Бобриков долго разговаривали с Огневым…
На объединённом собрании двух колхозов, которое открылось в клубе, Никиту Родионовича избрали в президиум, и он занял за столом председательское место. А Сергей Макарович сел рядом с ним, опустил глаза и подпёр голову рукой.
«Ещё неизвестно, что скажет масса, — успокаивал себя. — Кто-нибудь из своих колхозников вспомнит добрым словом… Ошибки у меня были. А у кого их нет?..»
Штромин произнёс небольшую речь, затем зачитал решения обеих артелей. Все проголосовали за слияние. Теперь у них в Глядене — один колхоз, пожалуй самый крупный в районе!
Попросив слова, Бобриков шагнул к трибуне. Шея у него длинная, тонкая. Весь он был похож на каланчу. Забалуев смотрел на него, заломив голову. Пётр Ксенофонтович говорил долго — обо всех отраслях хозяйства. И всё насчёт агротехники. Вот он перешёл к конопле. Доходная отрасль! Это и без него все знают. Государство в ней нуждается. Осенью в селе будет начато строительство завода по переработке конопляной соломки на волокно. Хорошо!.. Что это он? Принялся хвалить Верку Дорогину, будто бы по её почину появилась конопля на Чистой гриве. Все заслуги приписал девке. А кто надоумил её заняться коноплёй, хотя бы и низкорослой, какую в прежние годы мужики сеяли на верёвки? Кто выдвинул в звеньевые? Все знают — Сергей Забалуев! А теперь его замалчивают, словно он — с боку припёка.
Кажется, Бобриков переходит на критику? Дерзание!.. Вот-вот, дерзить Верка горазда! Всем надерзила много, а ему, председателю, столько, что в три короба не уместится…