Вера свернула записку, хотела прибрать, но передумала. Пусть лежит на столе — адресована всем. Пусть прочтут девчонки и не дуются на неё.
Она стояла неподвижно и долго смотрела в холодное окно.
Потом тихо, чтобы не разбудить подруг, подошла к двери, толкнула её, но безуспешно — снег не пускал; упершись обеими руками, отодвинула дверью сугроб, и ветер сразу кинул в лицо мелкий и жёсткий снег. Возле косяка стояло ведро, а поверх него — котёл. Всё было полузанесено снегом.
«Давно ушёл. Задолго до рассвета…»— Вере стало холодно, и она, вздрогнув, сжалась.
Смахнув снег веником, всё внесла в избушку. В ведре была мёрзлая картошка, в котле — багряные яблочки, маленькие, с длинными плодоножками, похожими на тонкую медную проволоку. — Ранетка пурпуровая. Кислое и терпкое яблочко. Но среди зимы и такое приятно съесть. Заботливый Домовой!
Накинув полушубок, Вера снова вышла за дверь. Снег клубился, как белёсый дым, и всё закрывал от глаз. Только по свисту ветра можно было догадаться, что где-то совсем близко гнутся высокие голые деревья. Изредка в мутные просветы не столько виднелось, сколько угадывалось тёмное пятно соснового бора. Ну разве можно в такую непогоду идти в далёкое незнакомое село? Да ещё одному, среди ночи… Ведь недолго и до беды…
Запахнув полушубок, девушка постояла у двери, прислушиваясь к шуму ветра, и вздохнула; растёрла в руках мягкий снег, умылась; в избушке нарочито громко сказала проснувшимся подругам;
— Домовой подарки оставил! Сам пошёл к нам в село — за шаньгами.
— Вот это — парень! — воскликнула Гутя.
— А вдруг он в поле-то заблудится? — Лиза села на. кровати и, обхватив колени крепко сцепленными руками, задумалась. — Вдруг…
— Ну, что ты говоришь?! — возмутилась Вера. — Сама видела — ему буран не помеха!..
— Тебе, конечно, горя мало. Поглядела и забыла. Пожалеть человека-то не умеешь. А я вот…
— Ой, как ты любишь в чужие думы влезать! Но часто всё перевираешь… — Вера отошла к котлу, взяла горсть мёрзлых ранеток и раздала всем.
— Фу-у, мордоворот! — сморщилась Гутя.
— Нет, Пурпурка только с дерева кислая, а теперь ничего.
— Знаем, не нахваливай.
— Правда. Очень даже приятное яблочко!
Девушки затопили печь, натаяли воды, сварили полный котёл картошки, вскипятили чай. На заварку Вера взяла пучок лесной душицы, которую Вася предусмотрительно оставил на столе. Хотя травка была такая же, как та, что росла в бору возле их сада, но аромат куда приятнее, чем у той. Наверно, парень сорвал в самом соку, в солнечное утро…
После завтрака Вера сидела у окна и время от времени, затаив дыхание, прислушивалась: ей казалось, что где-то близко поскрипывает под широкими охотничьими лыжами свежий снег. Она кидалась к двери, высовывала голову, смотрела вправо, влево и возвращалась на своё место.
— Не унимается буран…
Беспокойная, встревоженная, она не могла усидеть в избушке, оделась и, сказав девушкам, что идёт искать дрова, юркнула в дверь. Седые космы позёмки вились под ногами и закручивались вокруг деревьев. Высокие кроны тополей, казалось, висели в воздухе. Они виднелись справа и слева, и Вера поняла, что находится на аллее, ведущей в глубину сада. Ломая корку сугроба, она уходила всё дальше и дальше от избушки.
Тополя! Наверно, полтора десятка лет стоит эта живая защита — летом оберегает сад от суховеев, зимой задерживает снег и заставляет ложиться толстым и ровным слоем. Под защитой тополей отец Васи посадил яблони. Сын помогал ухаживать за ними, а потом, проводив отца на войну, всё взял на свои плечи. Любовью, заботой, трудом взращён этот сад.
Позёмка утихла. Надолго ли? Окружённая лесной защитой, белая равнина справа походила на большой разграфлённый лист бумаги — над поверхностью снега виднелись веточки густо посаженных кустов. Степная вишня! Интересно, какой у них бывает урожай?.. Хотелось дойти до квартала, где росли яблони, но там снег был ещё глубже, и Вера пошла назад к избушке по своим следам.
Ветер, будто ненадолго отлучившись, торопливо вернулся. снова загудел и завыл в ветвях деревьев, пригнал лохматые тучи, едва не касавшиеся земли, и в воздухе опять закружились белые хлопья. Вера шла не спеша. Даже в непогожий зимний день ей было приятно пройтись по саду.
В селе всю ночь не сомкнули глаз. Мужчины за околицей стреляли из ружей, женщины били в тазы и вёдра. Игнат Скрипунов давно отмахал руку, и его сменил у звонницы плечистый кузнец. Он принёс молот и со всего плеча наносил удар за ударом: звон — на всю округу!