Она робко толкнула дверь и нашла Эхирну, печально сидевшую у стола и резавшую турнепс для вечернего супа
Эхирна изумленно посмотрела на нее.
— Что ты тут делаешь?
— Мне не нравится дама Магелин. Я пришла жить с тобой.
— Ах, маленькая принцесса, так не бывает! Пошли, мы должны вернуться прежде, чем поднимется крик. Кто-нибудь видел, как ты уходила?
— Никто.
— Тогда пойдем, и побыстрее. Если кто-нибудь спросит, мы вышли только для того, чтобы подышать воздухом.
— Я не хочу жить там одна!
— Сулдрун, моя самая дорогая, ты должна! Ты — принцесса, и не должна об этом забывать! То есть ты должна делать все то, что тебе скажут. Пойдем!
— Но я не буду делать то, что мне скажут, если это означает, что тебя не будет.
— Посмотрим. Давай поторопимся; может быть мы сможем проскользнуть, и никто ничего не узнает.
Но Сулдрун уже хватились. Хотя никто не замечал ее, когда она находилась в Хайдионе, ее отсутствие сразу стало делом государственной важности. Дама Магелин обыскала всю Восточную башню, начиная с чердака под самой крышей, в который Сулдрун любила забираться (красться и прятаться, ты, скрытная маленькая чертовка , подумала дама Магелин), потом спустилась в обсерваторию, в которую король Касмир приходил, чтобы поглядеть на порт, еще ниже, через комнаты на следующем этаже, в том числе и комнатку самой Сулдрун. Наконец, разгоряченная, усталая и полная дурных предчувствий, она спустилась на самый нижний этаж и, с яростью и облегчением, увидела, как Сулдрун и Эхирма открывают тяжелую дверь и спокойно входят в вестибюль на конце главной галереи. Дама Магелин пролетела последние три ступеньки, только юбки яростно закрутились вокруг нее, и набросилась на провинившуюся парочку.
— Где вы были? Мы все страшно волновались. Пошли, мы должны найти даму Боудетту; дело в ее руках.
Дама Магелин быстро прошла по галерее и повернула в боковой коридор, к кабинету дамы Боудетты; Сулдрун и Эхирма боязливо шли следом.
Дама Боудетта, переводя взгляд с Сулдрун на Эхирну и обратно, выслушала взволнованный отчет дамы Магелин. Дело, казалось, не стоило и выеденного яйца, мелкое и скучное. Тем не менее, была проявлена непокорность, а это надо пресекать на корню, быстро и решительно. Не имело значения, кто виноват; дама Боудетта оценивала ум Сулдрун как вялый, в пару к круглой крестьянской тупости Эхирмы.
Но, конечно, наказать Сулдрун невозможно; даже Соллас разгневается, если узнает, что розги прогулялись по королевской заднице.
Дама Боудетта быстро приняла решение и холодно посмотрела на Эхирму:
— Женщина, ты понимаешь, что ты сделала?
Эхирма, действительно не отличавшаяся острым умом, непонимающе посмотрела на даму Боудетту.
— Я ничего не сделала, миледи. — Потом, надеясь защитить Сулдрун, она все испортила. — Мы просто гуляли, как обычно. Больше ничего. Верно, принцесса, дорогая?
Сулдрун, посмотрев на даму Боудетту, чем-то похожую на ястреба, и на дородную даму Магелин, заметила только холодную неприязнь.
— Да, я пошла прогуляться.
Дама Боудетта повернулась к Эхарне.
— Как только ты осмелилась на такую наглость! Разве тебя не уволили?
— Да, миледи, но это же не означает, что…
— Молчать! Ни слова больше. Я не желаю слышать никаких извинений. — Боудетта подозвала лакея. — Отведи эту женщину во двор и собери всех.
Всхлипывающую и недоумевающую Эхирму отвели на задний двор за кухней, и послали за тюремным надзирателем из Пейнхадора.
Пока все дворцовые слуги и служанки собирались во дворе, двое лакеев в ливреях Хайдиона положили Эхирму на деревянные подмостки. Вперед вышел надзиратель: дородный чернобородый человек с мертвенно-бледной, почти лиловой кожей. Он праздно стоял, поглядывая на служанок и поигрывая плеткой из ивовых прутьев.
Наконец на балконе появилась дама Боудетта, за ней дама Магелин и Сулдрун.
Четким носовым голосом дама Боудетта прокричала:
— Слуги, внимание! Эта женщина, Эхирма, виновна в ужасном преступлении. Глупая и беззаботная, она присвоила себе нашу любимую принцессу Сулдрун, заставив нас ужаснуться и опечалится. Женщина, ты раскаиваешься?
— Она не сделала ничего! — крикнула Сулдрун. — Просто привела меня домой!
Захваченная особой страстью, охватывающей всех, глядящих на казнь, дама Магелин осмелилась схватить Сулдрун за руку и грубо оттащить назад.
— Молчи! — прошипела она.
— Мне было бы стыдно, если бы я сделала что-то плохое! — завопила Эхирма. — А я только привела принцессу домой, и очень быстро.
Внезапно дама Боудетта ясно поняла, что произошло. Ее нижняя челюсть отвисла. Она шагнула вперед. Но события зашли слишком далеко; само ее достоинство в опасности. Без сомнения Эхирма раньше сумела избежать наказания за другие проступки. Ее дерзкое поведение всегда сходило ей с рук.
Дама Боудетта подняла руку.
— Сейчас вы все получите урок! Ведите себя почтительно! Ничего не позволяйте себе! Уважайте вышестоящих! Смотрите и соблюдайте осторожность! Стражник! Восемь ударов, веских, но не тяжелых.
Надзиратель отошел назад, надел черную маску палача и подошел к Эхирме. Задрав ее коричневую юбку из дрока, он обнажил пару полных белых ягодиц; потом высоко поднял плеть. Хрясь! Эхирма придушенно закричала.
Кое-кто из зрителей сдержанно вздохнул, другие захихикали.
Дама Боудетта бесстрастно глядела на экзекуцию. Дама Магелин поджав губы, бессмысленно улыбалась. Сулдрун стояла молча, только прикусила нижнюю губу. Надзиратель самокритично посмотрел на свою работу, и опять поднял плеть. Не самый добрый человек на свете, он, тем не менее, не любил причинять боль и сегодня был в хорошем настроении. Изображая страшные усилия, он поводил плечами, пошатывался и крякал, но, на самом деле, вкладывал в удары мало веса и ни в коем случае не сдирал кожу. Тем не менее Эхирма вопила при каждом ударе, и все пришли в ужас от такой суровой порки.
— ... семь... восемь. Достаточно, — объявила дама Боудетта. — Тринта, Молотта, позаботьтесь об этой женщине. Смажьте ее хорошим маслом и отвезите домой. Все остальные: возвращайтесь к работе!
Дама Боудетта повернулась и вышла с балкона в гостиную для высокопоставленных слуг, таких как она сама, сенешаль, казначей, сержант дворцовой гвардии и главный эконом; здесь они могли расслабиться, освежиться и обсудить важные дела. Дама Магелин и Сулдрун последовали за ней.
Дама Боудетта повернулась к Сулдрун и обнаружила, что та уже на полпути к двери.
— Дитя! Принцесса Сулдрун! Куда вы собрались?
Дама Магелин тяжелыми шагами подошла к двери и преградила Сулдрун дорогу.
Сулдрун остановилась, посмотрела на одну женщину, потом на другую, на ее глазах блеснули слезы.
— Пожалуйста, уделите мне внимание, принцесса, — сказала дама Боудетта. — Мы начинаем нечто новое, то, что мы откладывали слишком долго: ваше образование. Вы должны научиться быть уважаемой, достойной леди. Вас будет учить дама Магелин.
— Я ее не хочу.
— И, тем не менее, вам придется принять ее. Так приказала сама милостивая королева Соллас.
Сулдрун посмотрела прямо в лицо даме Боудетте.
— Однажды королевой буду я. И тогда тебя отстегают кнутом.
Дама Боудетта открыла рот, и тут же его закрыла. Она быстро шагнула к Сулдрун, стоявшей наполовину вызывающе, наполовину робко.
Дама Боудетта остановилась. Дама Магелин, невесело ухмыляясь, наблюдала за ней сбоку, ее глаза глядели сразу во все стороны.
— Принцесса Сулдрун, — сказала дама Боудетта каркающим, болезненно тихим голосом. — Запомните, я предана вам. Не подобает королеве или принцессе действовать под влиянием капризной мстительности.
— Так оно и есть. Помните, что то же самое верно и по отношению ко мне, — елейным голосом подтвердила дама Магелин.
— Наказание завершено, — объявила дама Боудетта, все еще натянуто и осторожно. — И теперь всем будет только лучше. А нам лучше всего забыть о нем. Вы — наша драгоценная принцесса Сулдрун и достойнейшая дама Магелин будет обучать вас соблюдать приличия.