Молодые люди еще несколько раз прыгали в танцевальный водоворот, взбадривая себя шипучим вином и свежими фруктами. Поглаживая томно улыбающуюся Настю по колену и слегка забираясь кончиками пальцев чуть выше, Волков вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Не просто смотрит, а пристально и внимательно, с чувством. Как утверждают некоторые физиологи, нормальный человек способен ощущать затылком или спиной именно такой взгляд, наполненный глубокими эмоциями.
Сергей не спеша повертел в руке опустевший бокал, слегка повернул голову, как бы оглядывая зал, и увидел за угловым столиком того, кого никак не ожидал встретить в ночном клубе. Сделать вид, что не заметил или не узнал? Нет, глупо получится. У начальника будет еще один повод упрекнуть капитана Волкова в отсутствии оперативных навыков. Сергей дружелюбно кивнул и получил в ответ почти незаметный наклон головы и молчаливое приглашение подойти.
— Настюша, продержишься без меня пять минут?
— Да легко. В случае чего применю запрещенные приемы рукопашного боя, вот хотя бы «розочкой» от этой бутылки, — улыбнулась Снежная Королева.
Оценив веселую шутку слегка захмелевшей супруги, он приблизился к столику, за которым одиноко сидел подполковник Грушин. Как всегда, коротко стриженный, гладко побритый и угрюмый. «Будь я женщиной, мог бы запасть на такого мужика, — подумал Волков. — Хоть и наполовину седой, но выглядит для своих лет просто отлично, почти как спортсмен. А что вечно мрачный, так это девчонкам даже нравится, импозантности и загадочности добавляет…»
— Присядьте, Сергей, — Грушин кивнул на свободный стул.
— Спасибо, Павел Иванович.
Волков держался несколько смущенно, не зная, как общаться с начальником в столь фривольной обстановке. Перед Грушиным стояли на треть наполненный графинчик водки и плоские тарелки с черными маслинами, тонкими ломтиками копченой колбасы и нарезанными дольками лимона. По всему видать, начальник отдела уголовного розыска расслаблялся в гордом одиночестве.
— Как вам работается в Центральном районе? Есть чем похвастаться?
— Пока нет, Павел Иванович. Но у нас есть перспективные версии, для проверки которых требуется время…
— То есть Садовод еще не сидит под замком? — перебил Грушин. — Плохо, капитан.
— Так трех дней же прошло с нашего разговора, товарищ подполковник! — искренне возмутился Волков. — Этого козла с Нового года ловят, а вы хотите, чтоб я вот так вот с ходу его нашел!
— А вы не сравнивайте себя с другими сотрудниками. Вы ж мне говорили, он будто бы вашей жене угрожал?
— Ну не угрожал, а просто следил за ней. Да и не уверен я, что это был именно он.
— Все равно. Он, не он, какая разница. За ней следили в том же месте, где было совершено убийство другой девушки. Думаю, у вас есть основания беспокоиться.
— Я и беспокоюсь…
— Если бы речь шла о моей жене, я бы летал, как электровеник. Я бы землю носом рыл, но разыскал бы того, кто на нее покушался… Если бы я только мог спасти ее… А вы, капитан… вы если бы знали, каково это, потерять женщину, с которой прожил много лет, вы бы тоже не в ночном клубе сидели, а искали и искали… Не дай бог вам пережить то, что выпало на мою долю… Я как будто с одуванчикового луга да в гнилое болото свалился… А болото, оно такое, оно засасывает…
Волков с опаской смотрел на начальника. Только теперь он осознал, что Грушин пребывает в состоянии какой-то непонятно-пугающей пьяности. Только что говорил четко и ясно, прямо как в служебном кабинете, и вот уже бормочет бессвязные фразы, и смотрит прямо перед собой свинцово-серым взглядом, и мнет в дрожащих руках салфетку… Такие лица Сергей видел у пьяных «афганцев» и «чеченцев», возвратившихся из горячих точек с надломленной психикой и расшатанными нервами.
— Павел Иванович, я знаю, что с вашей супругой случилось несчастье. Поверьте, мне очень жаль. Но жизнь ведь не кончилась…
— Ты уверен? Может, и кончилась… Не всегда мы можем понимать, живем мы или не живем… Самая страшная мука — это знаешь, какая? Быть несчастным и вспоминать о счастливом времени.