Они карабкались по ней, минуя этаж за этажом, и в конце концов оказались на самом верху под прозрачным колпаком из стеклостали, среди всякого рода оптических приборов и инструментов, в которых ни один из них не разбирался.
Там были подзорные трубы, бинокли и даже небольшой телескоп, который позволял Старшим просматривать местность до самого горизонта, окружавшего город как непроницаемая стена.
Горизонт стал как бы реваншем враждебной и капризной природы, к которому привела человеческая амбиция.
Эта зеленоватая линия навсегда скрыла находящиеся за ней в туманной дали секреты окружающего мира.
Никто никогда не знал, что там находится. Можно было только предполагать, ориентируясь на видимую часть.
Пат лихорадочно настраивал подзорную трубу. Он повернул ее к тому месту, где отпечатались следы, и сильное увеличение позволило четко проследить их.
Следы шли к прямоугольной площади, о которой говорила Карэн, а затем терялись в направлении находящихся на краю города развалин арсенала.
В противоположном направлении они скрывались за зданиями, закрывающими обзор.
— Нужно предупредить наших, — проговорил Пат. — Пусть все знают.
Они покинули башню и, тем же путем пройдя по подземным переходам, уже приближались к помещению, которое занимала Карэн, когда встретили Дока.
— Пат, — сказал тот, — мы повсюду ищем тебя. Мы собрали заседание суда у Карэн. Пошли скорее.
Они последовали за ним, не задавая лишних вопросов, и в помещении нижнего этажа встретились со своими товарищами.
В окружении группы стоял, тяжело дыша, один из Старших с лицом, покрытым кровоподтеками. Док со всей возможной в такой ситуации благовоспитанностью, в значительной степени наигранной, заявил, указывая на него:
— Мы застукали его у Уса, когда он воровал продукты. Он объяснил, что его распределитель не действует. Мы ведь не раз слышали подобные хитроумные объяснения?
Взгляд Пата сразу упал на знак, который носил этот Старший на своей блузе.
Знак группы крови «Б», выгравированный на меди. Он пожал плечами:
— Мне наплевать на его дьявола и на его бога. Пусть убирается отсюда. У нас сейчас более серьезное дело, уж поверьте мне.
В группе раздались голоса протеста, но Пат подошел к окну и, протянув руку, указал на таинственный объект.
Глава 4
Когда Пат замолчал, повисла гнетущая тишина, которую нарушил Проныра:
— Если в этом заключена какая-то тайна, то следует расспросить об этом Старшего. Он должен знать.
Все головы повернулись к мужчине, на лице которого читалось явное удивление.
— Верно, — подхватила Пегги, всегда самая экзальтированная. — Старшие всегда все знают, и это дает им даже право воровать наши продукты и насиловать девчонок в переходах. К тому же представители группы крови «Б» далеко не самые последние из них! Вот так-то! Я уверена, что он знает!
В помещении поднялся шум, и Пат попытался восстановить тишину.
— Прошу вас замолчать, — прокричал он, перекрывая гомон. — Пусть говорит Старший!
Но Старшему было явно нечего сказать. Для него это было полнейшей тайной.
— Я не знаю, — наконец глухо проговорил он. — Клянусь вам, не знаю…
— На чем клянешься? — издевательски спросил Проныра. — Клянешься своим дешевым богом? Посмотри-ка, Пат, он и вправду готов поклясться. Мне хотелось бы услышать это. Любопытно было бы, а? Не так ли, друзья?
Вся шайка дружно рявкнула «да!», тогда как двое подростков по знаку Проныры заставили Старшего встать на колени в центре круга.
— Ну-ка, папаша, давай, и погромче, чтобы все слышали… А вы, все прочие, заткнитесь!
Человек побледнел.
— Подлые негодяи… вы негодяи…
— Читай свою молитву, ворюга! — прорычал Ус.
Крупные слезы покатились из глаз мужчины, но он еще пытался сохранить остатки достоинства.
— Я украл, потому что был голоден… Это когда-нибудь ждет и вас… всех вас…
— От тебя не требуются проповеди. Ты будешь молиться или нет? повторил Проныра.
Человек почувствовал лихорадочно-агрессивное настроение, которое охватило группу, и повиновался. Он опустил голову, сложил перед грудью ладони рук и начал дрожащим голосом:
— Отче наш, да святится имя твое; да придет царствие твое…
Но Пат не слушал его. Он смотрел только на Карэн. Она стояла онемевшая и бледная, как каменная статуя, и боль, гнездившаяся в ней, передалась и ему.
«Карэн… дурочка… безмозглая девчонка… разве ты ничего не понимаешь?»
Что чудилось ей в этот момент? Какое значение придавала она фразе, которую произнес мужчина в конце молитвы: «Прости меня, Боже…»
Прости за что? И кто мог простить? Конечно, не этот злопамятный бог, слишком гордящийся тем, что Старшие выдумали его. Это придуманное божество не может ни ненавидеть, ни прощать. Все это ложь и выдумки… Неужели и те зловещие существа, которые совершали свои пируэты перед окном, тоже создания божьи?
Голос Миры вдруг вывел Пата из задумчивости:
— Мы хотим знать, что там! Я предлагаю суду прекраснейшее средство, чтобы достать эту коробку…
— Говори, — сказал Док.
Она ткнула пальцем в Старшего.
— Пусть этот тип выйдет и достанет предмет. Проскочить четыре метра это всего две секунды. Туда и обратно — четыре.
Док усмехнулся, посмотрел на друзей и повернулся к мужчине, который дрожал всем телом.
— Нет… Это невозможно… Вы не можете так поступить…
— Да, в его возрасте трудно расставаться со старыми привычками, иронически проговорил Проныра, обращаясь к Доку и заговорщически подмигивая ему.
— Я вижу, что наш подсудимый к тому же еще и страдает отвращением ко всему новому. Проще говоря, болен неофобией…
— Браво, Док. Прекрасно сказано. Ну-ка, кто откроет запор?
Желающих набралось достаточно, и в конце концов дело доверили Пегги. Она встала перед запором и долго делала вид, что внимательно его изучает, а затем воскликнула:
— Я готова!
— Вы не имеете права… вы не имеете права… — вопил мужчина. — Не может же бог позволить вам такое!
Тут перед ним возник Пат:
— К несчастью, мы говорим на разных языках, но все же я постараюсь вам разъяснить…
— У этого типа просто разжижение мозгов, — торжественно произнес Док. Продолжай, Пат…
— Тот самый бог, о котором вы постоянно говорите, является частью вас самих, как и все атомы, которые составляют Вселенную. Вы — мелкая частица Единения, и не отрицайте этого. Добро и Зло — понятия человеческие, и для Единения они не имеют никакого значения. Это нечто другое, более чистое, нечто без осуждения или одобрения. Так что не судите по нашему внешнему виду, ибо мы тоже только человеческие существа.
Он указал на ребят, стоящих позади него, и продолжал:
— К тому же не столь уж подлые, как вы изволили выразиться, ибо никто здесь никогда не имел намерения вытолкнуть вас наружу. Вы просто нуждались в хорошем уроке.
На лице Пата появилась гримаса отвращения, когда он добавил:
— Вы просто-напросто трус, и ничего более…
Затем, повернувшись к Пегги, он скомандовал:
— Открой дверь!
Наступила глубокая, леденящая душу тишина, короткое замешательство, и тут Мира запальчиво закричала:
— Ну да, Пат, покажи ему, кто он есть. Покажи этому трусу, что ты можешь, именно ты!
Запор уже заскрипел под руками Пегги. Карэн попыталась вмешаться, но Пат остановил ее:
— Нет, Карэн, так нужно.
Он велел замолчать всем остальным и сказал Пегги:
— Ну, все. Я пошел!
Впервые за почти сотню лет тяжелая дверь слегка приоткрылась. Потом единым махом отворилась во всю ширь, и Пат выскочил наружу.