– А я поеду с Зелеными, на Кворле?
– У них есть эти штуки, капитан.
Они свернули на узкую улочку. На каждом перекрестке стояли малазанские воины, держа руки на оружии.
Капитан ответил на приветствие одного из таких часовых.
– Проблемы из-за мятежа? – спросил он.
– Мятеж? Да. А проблем нет.
– Посмотрим, правильно ли я тебя понял, – сухо отозвался капитан. – Вместо того, чтобы мне по морю добраться до самой Засеки, я вынужден путешествовать по воздуху в обществе смахивающих на людей дикарей, от которых пахнет как от кузнечиков и которые одеты как кузнечики. Именно так, чтобы никто не заметил, мы будем с год добираться до Засеки. Так?
Агент, усмехаясь, кивнул головой. Несмотря на свою неприязнь к высоким людям или, по крайней мере, людям выше него, он чувствовал, как его настороженность рассеивается. По крайней мере, этот говорил то, что думает, и к тому же весьма темпераментно для дворянина.
Может, Лорн и сохранит старую гвардию в своем окружении.
– Ты говоришь, по воздуху, капитан? По воздуху, – он остановился у едва различимой двери и повернулся к капитану. – Кворлы, они, видишь ли, летают. У них крылья. Четыре штуки. Можешь посмотреть на одного из них прямо сейчас, если хочешь, можешь даже потрогать его крылья. Только не делай этого, когда вы будете в миле над землей, ладно? Поскольку спуск с большой высоты займет тогда удивительно мало времени. Понимаешь, капитан? – Он открыл дверь. За ней начиналась лестница.
Капитан побледнел. Агент улыбнулся шире.
– Мы осмотрим их до того. В жизни масса интересного, понимаешь, капитан?
Капитан только улыбнулся в ответ. Они вошли и закрыли за собой дверь.
Молодой моряк остановил Порванный Парус, когда она шла в ту часть Засеки, где теперь помещались казармы. На лице юноши было написано крайнее изумление, он несколько раз открыл и снова закрыл рот, прежде чем ему удалось сказать первое слово.
– Чародейка?
Она остановилась. Она решила, что Тайскренн может еще подождать.
– В чем дело, солдат?
Моряк украдкой оглянулся через плечо, потом заговорил:
– Часовые, чародейка. У них какие-то проблемы. Они послали меня...
– Кто? Какие часовые? Отведи меня к ним.
– Да, чародейка.
Они завернули за угол главного здания, к которому близко подходила стена и шла вдоль него, образуя узкий проход. На другом конце его стояла коленопреклоненная фигура, безволосая голова свешивалась на грудь. Рядом с фигурой лежал большой холщовый мешок, покрытый коричневыми пятнами. Вокруг человека и его мешка роями кружились мухи.
Моряк вздрогнул и обернулся к Порванному Парусу.
– Он не двигается. Часовые боятся здесь проходить.
Порванный Парус посмотрела на коленопреклоненного, ее глаза наполнились слезами. Не обращая внимания на моряка, она помчалась по проходу. «Проклятье, – подумала она, – он здесь с самого конца сражения. Пять дней». Она подошла ближе. Хотя Беллурдан и стоял на коленях, его голова была вровень с головой чародейки. На теломенском верховном маге до сих пор был его боевой наряд, точнее, то, что от него осталось: полоски и обрывки ткани, покрытые пятнами крови и грязью. Когда она подошла вплотную к нему, то увидела, что на его шее и лице полно ожогов, а волосы почти полностью спалены.
– Ты кошмарно выглядишь, Беллурдан, – произнесла она.
Великан медленно повернул голову. Он посмотрел на нее покрасневшими глазами.
– Ах, – простонал он, – Порванный Парус, – он едва заметно улыбнулся, кожа на его лице натянулась. На одной щеке от улыбки раскрылась рана.
Она едва не закричала от этой улыбки.
– Тебе нужен лекарь, старина, – она посмотрела на холщовый мешок, плотной пеленой покрытый мухами. – Пойдем. Не сносить бы тебе головы, если бы тебя таким увидела Ночная Прохлада, – голос ее задрожал, но она продолжала: – Мы позаботимся о ней, Беллурдан. Ты и я. Но нам нужны будут силы.
Теломенский великан медленно покачал головой.
– Я решил, Порванный Парус. Шрамы снаружи, шрамы внутри, – он глубоко вздохнул. – Я переживу эти раны. И я сам возведу курган для моей любви. Но время еще не пришло, – он положил огромную руку на мешок. – Тайскренн должен отпустить меня, прежде чем я возьмусь за дело. Ты тоже уйдешь?
Порванный Парус с удивлением поняла, что начинает злиться.
– Тайскренн тебя отпустит? – Ей показалось, что ее голос звучит грубо, в нем полно сарказма. Она увидела, что великан содрогнулся; какая-то часть ее существа готова была зарыдать, обхватить руками шею гиганта, и плакать, и плакать. Но вес превозмогла ярость. – Этот сукин сын убил Ночную Прохладу! Беллурдан! У хозяина Лунного Семени не было ни времени, ни намерения вызывать демонов. Подумай об этом! У Тайскренна было время подготовиться...