Пять огромных залов Ксамбы тянулись вдоль восточной кромки кратера, спрятанные глубоко во льду. Их связывали пешеходные туннели и система каналов. Вторая пара солдат проверила данные Фелиса Готтшалка перед тем, как впустить шпиона в длинный туннель. Его пол устилал дерн квазиживой травы, изогнутые стены украшали насмешливо-героические фрески, где орды типов в старинных скафандрах, делающих людей похожими на раков, строили купола и огромные звездолеты, дрались с невероятными монстрами, летали на дельтапланах в бурях Сатурна. Туннель вел к соседнему залу, где и жила Зи Лей.
Квартиры, магазины, кафе, мастерские и сады громоздились друг на друге на террасах в крутом склоне по обеим сторонам залов. Парк на дне сплошь заполняли палатки, где обитали беженцы. Парк делило пополам длинное узкое озеро. Там лодки с высокими бортами медленно покачивались на ленивых покатых волнах. Свет ламп был еще приглушен, на улицах виднелось лишь несколько прохожих. Люди суетились у общественной кухни на краю озера. На причале группка стариков плавно переходила от одной позы китайской гимнастики тайчи к другой.
Квартира Зи Лей была на верхней террасе поблизости от большой прозрачной стены в конце зала, глядящей на кратер Ксамба. Там царила ночь. Плотно застроенные террасы тускло отражались в стене, собранной, словно мозаика, из пластин строительного алмаза.
Шпион сел по-турецки под фиговым деревом, раскинувшим ветки по стене у дальнего края террасы. Оттуда был хороший вид на двери квартиры Зи Лей, на всех выходящих и приходящих. Шпион долго сидел в полной неподвижности, не обращая внимания на взгляды прохожих. Он не мог послать Зи Лей сообщение. Охрана проверяла всю информацию, поступающую в сеть, все письма и звонки. Явиться самому тоже нельзя – Зи Лей жила в квартире вместе с шестью людьми. А когда они с Зи Лей воссоединятся – шпион теперь так думал о будущей встрече, – он хотел бы поговорить с ней наедине. Интересно, она сумеет распознать его, несмотря на пластическую хирургию, побежит ли навстречу с радостным криком? Шпион повторял про себя то, что собирался сказать, представлял, что скажет она…
Карил Межидов однажды спросил, любит ли шпион Зи Лей – или просто влюблен? Шпион тогда не понимал разницы. Теперь – понял.
Из квартиры вышли мужчина и женщина. Сердце скакнуло в груди. Нет, женщина – не Зи Лей.
Шпион сказал себе, что подождет еще десять минут, а потом пойдет и постучит в дверь. Спустя десять минут он сказал себе, что подождет еще десять. Минуты шли, и вот из двери вышла женщина и зашагала по террасе к станции фуникулера, ведущего на нижние уровни.
Нет, не она.
Нет, все-таки она!
Шпион знал, это она, Зи Лей, стройная как тростинка, в желтой блузке, в белых брюках. Она отрастила волосы, заплела их в поблескивающую черную косу, достающую до поясницы. Зи Лей что-то несла в слинге, подтянутом до грудей.
Ребенок.
Она нежно придерживала его голову.
Зи Лей ступила в маленькую кабину фуникулера и спустилась вниз, исчезла из виду.
Но в файле ничего не было о ребенке! Быть может, она нянчит чужого, соседского?
Шпион проследовал за ней до нижнего уровня. Когда она зашла на общественную кухню, шпион прошел мимо, на мост, дугой изгибавшийся над озером, поднялся на уровень выше и встал на краю террасы, откуда открывался вид на кухню и озеро. Зи Лей сидела за длинным столом рядом с мужчиной и женщиной, вышедшими из квартиры раньше. Зи Лей расстегнула блузку, вынула малыша из слинга, уложила на согнутую левую руку. Малыш жадно сосал грудь.
– Милая картина обыкновенной человеческой жизни, – произнес чей-то голос за спиной.
Шпион обернулся.
Мужчина улыбнулся ему и сказал: «Здравствуй, Дейв».
До того как шпиону дали обличье Кена Шинтаро и послали в Париж, шпиона звали Дейв. Всех его братьев тоже звали Дейв. Шпион был Дейвом номер восемь. Сейчас ему улыбался Дейв номер двадцать семь. Он был самым умным из всех – и лучшим другом восьмого.
– Долго же ты искал ее, – заметил двадцать седьмой, – я уж подумывал о твоей гибели.
– Я был в Париже, а потом на Япете, – сказал шпион.
– Конечно, мы искали тебя в Париже. Но ты сработал отлично. Мы не смогли найти тебя.
– Я стал мертвецом.
– Ты стал Фелисом Готтшалком. И сменил внешность, – добавил двадцать седьмой. – Тоже неплохая работа. Ее хватило, чтобы обмануть нас.
– Мне повезло. Городские архивы пострадали во время войны, – сказал восьмой.