Живущие среди гор восточного берега Киву люди племени хунде, каждый день наблюдая, как солнце садится в красное озеро, сложили легенду. В ней говорится о том, что солнце ночует в Киву. Оно разогревает его дно, и расплавившаяся земля смешивается с водой, ищет выхода. И тогда живущий под горой полувеликан-полубог Гонго приказывает духам раскрыть жерло вулкана. «Тогда-то и начинается извержение, — уверяют хунде. — А красный свет, который по вечерам виден над Ньира-Гонгой, — это отблеск спящего солнца».
Киву не только самое красивое из великих озер Африки, — это единственный крупный водоем на всем континенте, не заселенный крокодилами и бегемотами, не зараженный бильгарцией и другими малоприятными простейшими. В водах озера, на глубине от 350 до 480 м, в огромных количествах содержатся растворенный углекислый газ, метан и другие вещества. В поверхностных же слоях воды этих веществ встречается немного, так что для человека они не ощутимы. Тем не менее их достаточно для того, чтобы не дать зловредным простейшим заселить Киву.
Количество природных газов в Киву постепенно растет, поскольку на дне сбросовой впадины, которую занимает озеро, скопилось очень много разлагающихся органических остатков, попадающих из верхних слоев. Их концентрация объясняется, с одной стороны, огромным гидростатическим давлением, которое создает гигантская водная толща глубокого озера; с другой — застойным характером глубинных вод, которые не перемешиваются с верхними. Запасы метана, например, достигают здесь 50–60 миллиардов куб. м, и правительство Руанды возлагает большие надежды на его использование. Пока что огромное водное газохранилище снабжает топливом лишь расположенный в Кисеньи пивоваренный завод — самое крупное промышленное предприятие Руанды (на нем занято 165 человек). Но на метане Киву могли бы работать целые отрасли тяжелой индустрии. Правительство Руанды обратилось к соседним странам с предложением построить на «кооперативных началах» межгосударственный металлургический завод, где руандийский метан мог бы использоваться как окислитель. Завод будет работать на конголезской электроэнергии и руде Уганды.
Порт Кисеньи представляет собой стоянку двух проржавевших катерков, десятка яхт с разноцветными парусами да моторок.
За пару долларов высоченный лодочник без лишних разговоров согласился показать основные достопримечательности руандийского берега и засветло вернуться в Кисеньи.
Руандийский берег казался куда красивее конголезского. Поднимавшиеся из воды лесистые горы иногда расступались, и между ними, на востоке, открывались дали саванны и маячащие на горизонте пологие волнистые холмы. Небольшие кофейные плантации своей темной зеленью резко контрастировали с делянками гороха и бобов — основной пищей земледельцев-хуту. Кое-где на берегу возвышались массивные, сложенные из темно-красного кирпича здания католических миссий: собор, рядом школа, общежитие, больница.
Руанду нередко называют африканским Ватиканом, и в этом сравнении нет особого преувеличения, потому что ни в одной стране континента церковь не играет такой роли, как здесь. Куда бы мне в Руанде ни приходилось ездить, я обязательно наталкивался на увенчанное крестом красное здание, словно крепость, возвышающееся над ветхими африканскими хижинами. «Святые отцы» из миссионерской организации, созданной кардиналом Алжирским Лавижери, за шестьдесят лет бельгийской «опеки» Руанды прибрали к рукам все начальные школы страны. Различными религиозными организациями выпускается дюжина газет и бюллетеней, причем их тиражи нередко превосходят тиражи светских изданий.
В Гоме, где я попросил высадить меня у берега, прямо к миссии подступали кофейные плантации. Отец Паскуале, завидев редкого в этих местах посетителя, предложил показать окрестности. Ловко подобрав на колени полы рясы, он уселся на свой мотороллер, пригласил меня занять место сзади и лихо покатил по тропинке.
Кофе, кофе, кофе… Деревца чуть выше человеческого роста, усыпанные темно-красными, словно вишенки, плодами. Эти плоды обеспечивают сегодня шестьдесят процентов дохода Руанды, на их долю падает более половины стоимости ее экспорта. Большая часть кофейных посадок расположена именно вокруг Киву. Но крупных кофейных плантаций — ни иностранных, ни африканских, как в соседних странах, — Руанда не знает: основная часть кофейных зерен поступает из мелких крестьянских хозяйств, которых в Руанде больше трехсот тысяч.
— Это плантации католического кооператива «Абахизи», — поворачиваясь ко мне, кричит отец Паскуале. — Молитвы молитвами, но чтобы африканец отказался от своих идолов и начал ходить к заутрене, его надо чем-то заинтересовать, поднять авторитет церкви. Поэтому одновременно со школами мы еще в начале 50-х годов начали создавать здесь кооперативы, сначала по снабжению крестьян предметами первой необходимости, а потом по скупке кофе. Многие нынешние лидеры Руанды, в том числе и президент, свои первые шаги как политические деятели делали именно в этой организации. Сейчас «Абахизи» объединяет большинство крестьянских хозяйств в приозерных префектурах.
Но «католические кооперативы» не пошли дальше налаживания организованной скупки кофе, и крестьянские хозяйства по-прежнему нуждаются в технике, удобрениях, советах специалистов. Например, долгий и трудный процесс очистки кофейных зерен от покрывающей их мякоти производится здесь, как я мог убедиться, весьма примитивным способом. На плантациях то здесь, то там прямо под деревьями сидят женщины и дети и руками очищают каждое зернышко. Если ногти оказываются недостаточно крепкими, на помощь приходят зубы. Можно себе представить, сколько времени проходит, пока «обработанные» подобным способом зерна наполнят целый мешок. А немного замешкались, оставили кофе хоть ненадолго полежать неочищенным — в зернах начинается процесс брожения и цена на него резко падает.
— Много ли членов объединяет «Абахизи»? — поинтересовался я.
— Думаю, что тысячи четыре. Сейчас в районе усиливается кооперативное движение, поддерживаемое государством. Оно получило название «ТРАФИПРО». Это сокращение от французских слов: travail — труд, fidelite — верность и progres — развитие. У кооператоров есть кое-какие успехи. Но, скажу без хвастовства, тоже не без нашей помощи. Президент Кайибанда раньше был секретарем кардинала Руанды и до сих пор сохранил с церковью очень хорошие отношения. Поэтому, когда правительство приступило к созданию ТРАФИПРО, наш архиепископ монсиньор Пероден, швейцарец по происхождению, попросил правительство Швейцарии оказать ему содействие. Руанде был предоставлен кредит, и сюда направили специалистов для руководства деятельностью кооператива.
Не думаю, конечно, чтобы католические прелаты действовали бескорыстно. Им выгодно участие в ТРАФИПРО, так как это усилит их влияние среди руандийского крестьянства. Из сферы духовной церковь начинает проникать в сферу экономическую. Поэтому кооперативы в скором времени могут превратиться в весьма искусно замаскированную форму проникновения иностранного капитала в Руанду. Правительство же хотело обратного: сделать ТРАФИПРО сильным кооперативным движением, способным на первых порах конкурировать с иностранными компаниями, выращивающими и продающими кофе, а в будущем вообще отстранить иностранцев от кофейных дел.
Год спустя я вновь попал в Руанду. На этот раз мое знакомство со страной началось со столичного аэродрома и дороги, ведущей от него в город. Аэропорт этот был одной из первых новостроек молодой республики.
До завоевания независимости Руанда была всего лишь частью бельгийской колонии. Поэтому, когда 1 июля 1962 года была провозглашена Руандийская Республика, ее правительству и народу надо было начинать «создавать» страну, налаживать связи с внешним миром, закладывать основы жизнеспособной экономики и даже строить новую столицу. Взлетная площадка, расположенная возле строящейся столицы Кигали, на которую раньше приземлялись лишь небольшие самолеты, была срочно расширена. От аэродрома к Кигали в 1968 году проложили асфальтированное шоссе.