XC
Пока был самый большой шум вокруг этого дела, Торстейн Дромунд был в походе с варягами. Он там настолько прославился, что считали, второго такого героя и не бывало. Он был в большой чести у Харальда, сына Сигурда, потому что тот ценил свое родство с ним. И Торстейн, как думают люди, следовал его советам.
Вскоре после того, как Сигурда изгнали из страны, Торстейн посватался к Спес. Она с достоинством приняла сватовство и направила его к своим родичам. Те держали совет и решили единодушно, что ей самой и решать. Сочетались они браком и стали жить в добром согласии и в богатстве. Торстейн прослыл очень удачливым человеком: так он сумел выпутаться изо всех трудностей. Они прожили вместе два года в Миклагарде. А потом Торстейн сказал своей жене, что хочет он возвратиться в свои владения в Норвегии. Она сказала, что ему и решать. Тогда он продал свое имущество, и они получили много денег. Они выехали с добрыми спутниками и держали путь прямо в Норвегию. Родичи Торстейна встретили их обоих очень хорошо и скоро увидели, что Спес и щедра, и благородна. Вскоре все очень ее полюбили. У них были дети, и так они жили в своих владениях и радовались своему счастью.
Конунгом в Норвегии был тогда Магнус Добрый. Торстейн, не откладывая, к нему поехал и был хорошо принят, потому что он снискал большую славу тем, как отомстил за Греттира Силача. Люди больше и не знали тому примеров, чтобы за какого-нибудь исландца, кроме Греттира, сына Асмунда, отомстили в Миклагарде. Торстейн спокойно прожил десять лет с тех пор, как вернулся в Норвегию, и их с женою считали обоих достойнейшими людьми. Тут возвратился из Миклагарда конунг Харальд, сын Сигурда, и Магнус отдал ему пол-Норвегии. Некоторое время они оба были конунгами в Норвегии. Следующим летом скончался конунг Магнус Добрый, и конунг Харальд стал править Норвегией один. После кончины Магнуса конунга многие были опечалены, те, кто были ему друзьями, потому что все его любили. А от Харальда конунга всего можно было ждать, потому что он был суров и скор на расправу. Торстейн Дромунд состарился, но был все еще очень крепок. Так минуло шестнадцать зим со смерти Греттира, сына Асмунда.
XCI
Многие склоняли Торстейна к тому, чтобы явиться к Харальду конунгу и сделаться его приближенным, но он не соглашался.
Тогда Спес сказала:
— Не хочу я, Торстейн, чтобы ты шел к Харальду конунгу, ибо у нас больше долг перед другим конунгом, и следует нам об этом подумать. Ведь мы уже на склоне лет и далеко не молоды. Но мы больше следовали своим желаниям, нежели христианским заповедям или требованиям справедливости. И я знаю, что ни родичи наши, ни богатство не освободят нас от этого нашего долга, если мы сами его не заплатим. Я хочу, чтобы мы изменили всю свою жизнь и, покинув страну, поехали к папскому двору, ибо верю, что это облегчит от греха мою душу.
Торстейн отвечает:
— Мне тоже знакомо все это, о чем ты говоришь. И надобно, чтобы ты сама решала те дела, которые послужат к нашему благу: ведь когда ты полагалась на мои решения, это бывало нам больше на пагубу. Пусть же все будет так, как ты захочешь.
Люди никак этого не ожидали. Было Торстейну уже шестьдесят семь зим, но он был еще крепок и бодр. Он позвал к себе всех своих родственников и свойственников и объявил им свои намерения. Мудрые люди их поддержали, но все-таки их отъезд казался всем большой потерей. Торстейн сказал, что нельзя знать наверное, вернутся ли они.
— Теперь я хочу поблагодарить вас всех, — говорит он, — за то, как вы управляли моим имуществом, когда я последний раз уезжал из страны. Я хочу вас теперь попросить, чтобы вы приняли имущество моих детей и их самих и воспитали их по своим понятиям, ибо я уже в таком возрасте, что нельзя сказать, возвращусь ли я или нет, даже если жив буду. И смотрите за всем, что я здесь оставляю, как если бы я никогда не вернулся в Норвегию.
Люди отвечали, что хорошо бы хозяйка осталась за всем присматривать. Тогда она сказала:
— Я уехала с Торстейном из своей земли и из Миклагарда и покинула родичей и добро, ибо хотела, чтобы у нас с ним была одна судьба. Теперь я обвыклась здесь, но не мила мне будет жизнь в Норвегии и в северных странах, если он уедет. Мы всегда жили в добром согласии, и никогда не случалось между нами розни. Вместе мы теперь и уедем, потому что многое мы с ним вместе изведали с той поры, как встретились.
И когда они объявили так свои намерения, Торстейн попросил почтенных людей разделить пополам все имущество. Родичи Торстейна взяли половину, оставленную детям, и те выросли у своих родичей по отцу и стали впоследствии достойнейшими людьми, и многие в Вике ведут от них свой род. А Торстейн и Спес разделили свою долю и часть отдали церкви для спасения души, а часть взяли с собою. Вот пустились они в путь в Рим, и многие желали им добра.
XCII
Ехали они так, ехали, пока не достигли города Рима. И, явившись к тому, кто был поставлен исповедовать людей, они рассказали ему всю правду, как все у них было и какою хитростью они заключили брак. Они покорно соглашались на любое наказание, какое он собирается на них наложить. И поскольку они сами пришли к решению искупить свой обман без всякого принуждения и насилия со стороны церкви, на них наложили самое легкое наказание, какое только было возможно. И призвали их с любовью, чтобы они, вооружась разумом, позаботились о своей душе и, заслужив отпущение грехов, жили праведной жизнью. Им обоим казалось, что они поступили хорошо и мудро. Тогда Спес сказала:
— Вот и кончилось все для нас хорошо: не одну только беду мы с тобой разделили. Может быть, неразумным людям наша прежняя жизнь и послужит примером, но теперь мы должны так завершить нашу жизнь, чтобы она послужила примером для добрых людей. Теперь нам надо нанять искусных каменщиков, чтобы они сложили нам кельи, каждому свою. Так мы искупим свой грех перед Богом.
Торстейн заплатил за кельи для них обоих и за все остальное, в чем они нуждались и без чего не могли обойтись. И когда была завершена эта постройка и все было готово, они выбрали время и по своей воле положили конец своему недолгому общению на земле, с тем, чтобы вернее соединиться навечно в мире ином. Они затворились каждый в своей келье и жили столько, сколько дал им Бог, и так закончили свою жизнь. И большинство говорит, что Торстейн Дромунд и его жена Спес была самыми удачливыми людьми, учитывая, сколько они нагрешили. Не рассказывается, чтобы кто-нибудь из их детей или потомков приехал в Исландию.
XCIII
Лагман Стурла сказал, что он не знает никого из объявленных вне закона, кто был бы так велик, как Греттир Силач. Он находит для этого три основания. И первое, что он считает Греттира самым мудрым, потому что он дольше всех прожил в изгнании и никто не мог победить его, покуда он был здоров. И, во-вторых, потому что он был сильнее всех своих сверстников в Исландии и больше всех преуспел в схватках со всякой нечистью да нежитью. И, в-третьих, потому что за него отомстили в Миклагарде, как ни за какого другого исландца. И надо прибавить еще, каким удачливым человеком был в конце жизни Торстейн Дромунд, тот, кто отомстил за Греттира. Здесь кончается сага о Греттире, сыне Асмунда.
Примечания
В одном из северных фьордов Исландии, далеко от берега, возвышается скалистый остров с отвесными берегами. Он называется Драунгей, что значит «Скала Остров». Около тысячи лет назад на этом острове трагически погиб Греттир, самый любимый герой исландского народа. Он был дважды объявлен вне закона и второй раз — за то, что в самом деле было подвигом, а не преступлением. Ему было тридцать пять лет, когда он погиб на Скале Острове. Из них девятнадцать лет он провел как человек, отверженный обществом, как изгнанник, в одиночку обороняясь от своих врагов и ютясь в самых неприютных и пустынных углах Исландии.