Наряд Пасу резко отличался от общепринятого канона. Она была одета в короткую белоснежную тунику, вышитую чёрными и красными нитками. Поверх туники Пасу накинула длинный кафтан из тонкой тёмно-красной шерсти с меховой опушкой у горла и понизу. Её стройные ноги плотно обтягивали полосатые шаровары, а на ногах были мягкие сапожки из кожи горного козла с острыми носами, которые были расшиты разноцветными бусами. Свои тёмно-русые волосы Пасу заплела в несколько косиц, а голову прикрыла круглой бархатной шапочкой бордового цвета с высоким околышем, украшенным золотым шитьём.
Но не одежда поразила Сагарис, а украшения. На шее Пасу блистало всеми цветами радуги ожерелье из драгоценных каменьев, её пальцы были унизаны перстнями, на запястьях красовались браслеты, а мочки ушей оттягивали золотые серьги работы греческих мастеров.
— Откуда?! — только и спросила ошеломлённая Сагарис.
Она знала, что мать Пасу, хоть и была известной воительницей, но жила небогато. А тут такое…
— Это мне подарила Фарна! — Пасу сразу поняла, что так удивило её подругу.
Фарна приходилась родной бабушкой Пасу. Она была колдуньей. Несмотря на своё имя — Небесная Благодать, старуха наводила ужас даже на жриц. Иногда она впадала в транс, и тогда вместе с пеной из её щербатого рта вырывались пророчества, которые почти всегда были страшными и часто сбывались.
Она не пожелала поселиться вместе с племенем, а жила в некотором отдалении, в пещере Привидений. Воздух в ней был сладковатыми, и если долго там находиться, то появлялись призрачные фигуры предков, которые не всегда были добры. Когда в пещере умерли мучительной смертью две чересчур любознательные девицы, Томирис наложила строгий запрет на посещение этого места. Но Фарна пренебрегла наказом царицы и поселилась в пещере. Как она там выживала, никто не знал. А от этого воительницы ещё больше стали опасаться старой колдуньи. Тем не менее тайно её посещали — чтобы Фарна погадала, предрекла будущее. Ведь нет в мире ничего более привлекательного, чем знать свою судьбу. Особенно для женщин. А воительницы, при всей своей мужественности и неприятии мужчин, всё же оставались женщинами.
Сагарис не стала расспрашивать, как достались старой колдунье такие огромные ценности. Не исключено, что они были платой за предсказанье или за что-то другое. Поговаривали, что даже сама Томирис тайно пользовалась услугами колдуньи, которая могла продлевать молодость. А иначе как объяснить тот факт, что царица, сколько её помнила Сагарис, совсем не изменилась.
Другие воительницы старели, а Томирис всегда была в одной поре — красивая, зрелая женщина с великолепной фигурой и хорошо развитыми мышцами. Да и сражалась она вместе со всеми, хотя могла и не ходить в набеги. Так она поддерживала свой авторитет и великолепную физическую форму.
— Боишься? — после некоторой паузы спросила Сагарис.
— Угу, — кивнула Пасу и побледнела. — Но пусть только он попробует обидеть меня!
С этими словами Пасу достала из-под одежды небольшой кинжал и воинственно продолжила:
— Зарежу, как паршивого козла!
— У тебя уже есть кто-то на примете? — поинтересовалась Сагарис не без задней мысли.
Пасу потупилась, замялась, но всё же ответила:
— Да…
— Кто именно? — настаивала Сагарис.
Подружка тяжело вздохнула — иногда Сагарис становилась словно древесная смола; как прилипнет — не оторвёшь. Вот и сейчас она точно не отстанет, пока не узнает имя избранника Пасу. Поэтому девушка сдалась и сказала честно:
— Ама…
Ама! Сын Томирис! Сагарис даже задохнулась от неожиданного гнева, обуявшего всё её естество. Как Пасу посмела положить глаз на Аму?! Он должен принадлежать ей, и только ей! Сагарис и Ама! И никто иной! В этом году Ама, как и Пасу, впервые был допущен жрицами в священную долину богини Язаты. До этого он не знал женщин.
Сагарис едва справилась с чувствами, которые рвались наружу. Внутри неё родилось мстительное чувство, а рука сама потянулась к топору. Ей хотелось немедля раскроить голову своей подруге, которая стала соперницей. Глубоко вздохнув, Сагарис сделала над собой неимоверное усилие и криво улыбнулась.
— А он об этом знает? — спросила она хриплым от волнения голосом.
— Я пыталась с ним общаться, но Ама лишь что-то мычал в ответ и старался побыстрее скрыться с глаз, — не без горечи ответила Пасу.
— Наверное, он сильно стеснительный, — высказала предположение Сагарис.
А внутри у неё всё запело. Да уж — стеснительный! Ама буквально пожирал её глазами, когда Сагарис находилась поблизости. Они не перемолвились даже словечком, но всё было и так понятно. Не искушённая в любовных тонкостях, Сагарис тем не менее понимала, что Ама от неё без памяти. Он часто оказывался на её пути и делал ей массу разных услуг, что совсем не требовалось.