Договорить я не успел — события понеслись вскачь.
Я даже не увидел — как-то почувствовал, что они решили атаковать, и активировал ускорение. И сделал это вовремя, так как латники на долю секунды раньше выстрелили из арбалетов.
Весь мир застыл. И только пять коротких стрел с толстыми древками и гранёными вытянутыми наконечниками неспешно двигались в мою сторону. По одному болту летело в крестьян и сразу три направлялись к моей груди.
«Да вот хренушки вам, консервы ходячие».
С этой мыслью я выхватил кинжал из ножен, и метнул его в лицо усача, пренебрёгшего опустить забрало. Следом соскочил с телеги и бросился к ближайшему латнику, на ходу обнажая свои мечи. И даже успел вогнать ему под кольчужную юбку Левого прежде, чем почувствовал, что время моей особенности вот-вот выйдет.
Чертыхнувшись, я оставил клинок в теле врага, отскочил назад и выпал в обычное состояние. И в эту секунду я услышал сразу всё: звон металлических дуг арбалетов, хлопок их тетивы, удары оперённых снарядов в человеческие тела, крики боли и хрипы смертельно раненых крестьян.
— Где он? Где миньон? — закричал один из всадников и тут увидел падающего с коня усача, у которого из переносицы торчала рукоять кинжала. — Сэр Ногрид?!
Миг спустя завыл второй всадник, которому я воткнул в низ живота меч. Бросив на него короткий взгляд, я с удовольствием увидел, как из-под кольчуги по седлу и лошадиной спине потек сильный ручеёк крови. И это при наличии клинка в ней. Стоит его выдернуть, как кровь хлынет рекой!
— Не ждали песца, ребята, а он пришёл! — в каком-то кураже крикнул я.
Ближайший воин бросил в меня арбалет, который я отбил мечом, схватился за рукоять меча и одновременно с этим развернул коня, подняв того на дыбы. Откуда-то я вспомнил — то ли на Земле слышал, то ли всплыли знания, вложенные Пристэнсиллой — что такие скакуны сами являются оружием. Копытами, грудью и зубами они разят противников не слабее, чем их хозяин мечом и копьём.
Я вновь активировал ускорение, проскочил под передними копытами, ударил мечом в живот коню через подпругу, потом ещё раз и выбежал позади всадника, где ускорение схлынуло.
— Ах ты ж, твою… — чертыхнулся я, уходя от вражеского клинка всадника, рядом с которым оказался. И тут же пришлось отпрыгивать ещё дальше, чтобы не попасть под копыта взбесившегося скакуна, которому я выпустил внутренности. Его владелец ловко соскочил на землю, когда разрезанная подпруга не выдержала и лопнула. — На-а!
Я в выпаде попытался поразить его в бок между пластин кирасы, но мой меч остановился в нескольких сантиметрах от тела противника. Миг спустя я был вынужден парировать уже его удар, а потом уходить от удара в спину от всадника. Некоторое время я крутился волчком, стремясь не попасть под вражеские клинки и копыта их лошадей. Мои ответные удары не наносили вреда ни людям, ни животным. Но всё изменилось, когда восстановилась энергия для использования дара Пристэнсиллы. Отбив очередную атаку сверху, я активировал сверхскорость и со всей силы ударил мечом по вооружённой руке спешенного латника, а потом, следуя за движением клинка, повернулся вокруг своей оси и повторил свой удар снизу вверх в живот под броню наездника за моей спиной. Как и в первый раз, оружие вошло в тело с большим трудом, будто я толстый слой резины пытаюсь проткнуть. Кстати, отсечь секундой ранее руку врагу хоть и вышло с одного удара, но сопротивление при этом возникло не шуточное. Могу только предположить, что всё дело было в защитных амулетах, пробить которые у меня не получалось в обычном состоянии.
Вытаскивать клинок не стал, вместо этого выдернул из ножен на теле лошади секиру на короткой ручке и один дротик. Вооружившись, я отбежал в сторону, замахнулся метательным копьём и метнул его в одного из наездников, кто ещё не успел поучаствовать в схватке из-за тесноты. Он сейчас был занят тем, что крутил ручку на арбалете, взводя тугую тетиву.
«Нужно обзавестись хорошим луком, чтобы во время ускорения выбивать противников», — мелькнула у меня мысль в голове при виде арбалетчика.
Как только вышел из состояния сверхскорости, то увидел, как он вылетает из седла с дротиком в спине. То ли амулет создавал полусферу только с фронта, то ли оружие ударило с такой силой, что магия не сумела его не только сдержать, а даже ослабить, раз метательное копьё сумело пробить спинную пластину кирасы.
Остался только один целый и однорукий.
На несколько секунд мы замерли, смотря друг на друга. А потом однорукий кинулся на меня, всадник же дал шпору коню и… рванул прочь.