— А я говорю, что ты еще слишком неопытен, — ответил Фалк. — Саймон — вот кого я возьму с собой.
Потом, видя, что Алан готов, кажется, полететь вслед за ним, Филк смягчился, стараясь унять гнев своего сына и загладить причиненную ему обиду.
— Нет-нет, Алан, успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Ты еще слишком молод для трудного похода, зато сумеешь заменить меня.
— На это я скажу тебе…
Фалк вдруг обрушил свой кулак на стол с такой силой, что доски чуть не проломились от удара.
— Придержи язык! Что я сказал, то сказал! И сядь на место.
Алан, нахмурясь, снова уселся в кресло и нахохлился. Удовлетворенный тем, что Алан подчинился и молчит, Фалк опять обратился к Саймону.
— Смотри, Саймон, я могу выставить шесть двадцаток пехоты и восемь двадцаток лучников под началом Фрэнсиса Дэллея. Есть еще люди Джона и Винсента, а это не так уж мало, мой дорогой! И ты пойдешь со мной и вкусишь радость войны. Что, ость шанс повеселиться?
— Еще бы! — сказал Саймон, светясь улыбкой. — Каким путем мы пойдем?
Больше часа они обсуждали разные маршруты, и Алан начал тем временем позевывать и беспокойно ерзать в кресле.
— Я намерен идти через Нортгемптон и Уорик! — настаивал Фалк.
— И таким образом вы впустую потратите время, — возражал Саймон. — Нам лучше идти через Луттерворт и Тамфорт или Лихфельд.
— А я говорю — нет! Кто может сказать, в каком состоянии дороги на этом пути, безмозглый мальчишка?
— Гонец от короля скакал через Лихфельд, сэр, — заметил Саймон как будто бы между прочим. — Он не жаловался на состояние дорог.
— Хорошо, я подумаю над этим, — ворчливо согласился Фалк. — Хотспур идет маршем в направлении на Честер, так что мы должны избрать самую быструю дорогу, — и Фалк встал со своего кресла. — А теперь сообщим обо всем миледи, — сказал он и как-то неуверенно и досадливо подергал себя за бороду.
Единственным живым существом в замке, перед которым Фалк при всем его упрямстве и гордости преклонялся и готов был стоять на коленях, была миледи, женщина вовсе не властная, а добрая и кроткая. И вот теперь Фалк медленно и чуть ли не робко взошел по лестнице в ее покои, оставив Алана и Саймона одних.
Алан наклонился вниз, чтобы приласкать гончую, улегшуюся у его ног.
— Везет тебе, Саймон, — сказал он.
— Тебе не надо идти с нами, — ответил Саймон. — К чему тебе эти войны?
— Как я скажу потом, если спросят, что не участвовал ни в одной битве?
— Не притворяйся, — с грубой прямотой возразил Саймон. — Здесь ты будешь куда счастливей со своими дамами сердца.
Алан сначала молча поглаживал собаку, потом оставил ее и откинулся на спинку кресла.
— Надо же мне когда-то заслужить свои шпоры, — сказал он. — Так почему бы не сейчас?
— Будет еще время, — ответил Саймон. — А сейчас нам предстоят скучные форсированные марши по непролазной грязи. Ты слишком утомишься, пока дойдешь до Шрюсбери.
Алан задумчиво смотрел на Саймона.
— Ты старше меня всего лишь на год, — сказал он. — Или ты сделан из железа?
— Была бы у тебя такая жизнь, как у меня с самого рождения, ты тоже был бы железный.
— Или не выжил бы, — улыбнулся Алан.
— Возможно. Куда направляется гонец отсюда?
— К Грэймэну, а оттуда он помчится к барону Ширли. У Мэлвэллета он был два дня назад. Король обратился ко всем верным ему вассалам. Я думаю, мы победим Перси?
— С Божьей помощью, — ответил Саймон.
— Да, конечно, с Божьей помощью. Справедливость должна восторжествовать.
— В таком случае, — сухо сказал Саймон, — Хотспур тоже не откажется от победы.
У Алана от удивления расширились глаза.
— Саймон! Король… король — есть король!
— Ричард тоже был король, — возразил на это Саймон.
Алан казался растерянным.
— Но, Саймон, разве ты сомневаешься в том… в том, что победа должна быть за теми, кто прав?
— Нет, — сказал Саймон, сопровождая свой ответ коротким резким смехом. — Победят сила и военное искусство. А что еще?
— Саймон, я в ужасе! Отец Питер говорит… говорит… — промямлил Алан в замешательстве, не решаясь продолжать.
Саймон вопросительно взглянул на него.
— И что же говорит наш досточтимый пастор?
— Что ты в душе… безбожник.
Саймон снова засмеялся, но теперь в его смехе явно слышались сардонические нотки.
— Когда это он так сказал? Я что — не посещаю мессу, не хожу на исповедь?
— Да, но иногда ты говоришь такое… Пастор Питер говорил о тебе с милордом…
Теперь Саймон улыбался так, что его глаза сузились в щелки.