В этот момент мужчина схватил со стола папку-передвижку с образцами печатной продукции и замахнулся на несчастную сотрудницу:
— Ну всё, слониха, ты меня достала!
Очередь замерла. Женщина с маленьким ребёнком на руках тихо охнула, но никто не двинулся с места.
— Вы не имеете права угрожать сотруднику, — произнесла Геля решительно, как ей показалось. — Я вызову полицию.
Она инстинктивно закрыла глаза, попробовала отступить на шаг, но запнулась о ножку стула с колёсиками. Кресло покатилось вглубь служебного помещения. Скандалист швырнул в девушку увесистую папку. Она отпрыгнула в сторону, наскочила на банку с газировкой, которую держала на полу, чтобы содержимое слишком уж не нагревалось. По линолеуму растеклась пенистая лужица. Суетливое бегство заставило Гелю наступить в неё ногой, и мир стремительно перевернулся. Секунду назад работница почты стояла за прилавком, а уже в следующий миг падала навзничь.
Послышался сочный звук удара. Ангелина крепко приложилась затылком о крышку металлического короба, в котором хранились деньги, и свет померк.
Ясность мысли возвращалась крайне медленно и неохотно. Тяжесть в голове и во всём теле мешали сосредоточиться. Сознание словно окутало туманной пеленой, а в ушах стоял неприятный звон.
— Тихо-тихо, не торопитесь, — прозвучал спокойный голос рядом. — Мы уже едем в больницу.
Она попыталась сфокусировать взгляд на человеке в синей униформе. Фельдшер — мужчина лет пятидесяти с седыми висками и добрыми глазами — внимательно следил за её состоянием, проверяя реакцию зрачков и пульс.
— Где я? Что случилось? — голос казался слабым и неуверенным.
— Вы потеряли сознание после падения. Сейчас у вас лёгкая черепно-мозговая травма, но ничего критичного. Мы везём вас в больницу для обследования. Ваша начальница вызвала нас, она сейчас едет следом.
Геля силилась вспомнить, как всё произошло. Скандал, упрёки, оскорбления, жалкие попытки защититься и свести ругань на нет. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. В носу до сих пор стоял запах пыли и чего-то металлического, ржавого.
— Как вы себя чувствуете? — спросил фельдшер, надевая на предплечье манжету прибора фиксации кровяного давления. Его пальцы ловко управлялись с оборудованием: тонометр, пульсоксиметр.
— Голова кружится… и тошнит немного, — призналась она, пытаясь сесть, но фельдшер мягко вернул её в полулежачее положение.
— Это нормально после такого. Сейчас главное — сохранять спокойствие. Мы сделаем всё необходимое, чтобы вам помочь.
Фельдшер аккуратно проверил её рефлексы, задавая простые вопросы, чтобы оценить состояние:
— Как вас зовут?
— Ангелина Болгова.
— Сколько вам лет?
— Тридцать два.
— Где вы живёте?
Геля отвечала с небольшой задержкой, но в целом держалась неплохо. В салоне пахло антисептиком и чем-то медицинским, успокаивающим.
— У вас небольшая шишка на затылке, — заметил фельдшер, аккуратно ощупывая место удара через бинт. — Но кости целы, это главное. В больнице сделают рентген, чтобы убедиться, что всё в порядке.
Он достал из шкафчика кислородную маску и предложил:
— Может, подышите кислородом? Это поможет с головокружением.
Геля кивнула, чувствуя, как прохладный воздух наполняет лёгкие. Машина плавно маневрировала в потоке, иногда подпрыгивая на выбоинах. Каждый толчок отдавался болью в затылке.
— Постарайтесь не волноваться, — сказал фельдшер. — В больнице вас осмотрят более тщательно и определят дальнейший план действий. У вас есть какие-нибудь хронические заболевания? Принимаете ли вы лекарства?
— Нет… только витамины.
Фельдшер сделал пометку в карте. Когда скорая остановилась у приёмного покоя, он помог ей выйти, поддерживая под локоть.
— Всё будет хорошо, — шепнул на прощание.
К утру головная боль немного усилилась. В затылке слегка потягивало, будто там запуталась невидимая нить. Боль не острая, а скорее напоминающая лёгкий дискомфорт — как если бы кто-то очень нежно нажимал пальцем на место ушиба.
В ушах иногда проскальзывал едва уловимый шорох, похожий на далёкий шум прибоя. Он не мешал, просто напоминал о случившемся.
Свет казался чуть более ярким, чем обычно. Звуки тоже воспринимались немного отчётливее.
Память работала как обычно, разве что иногда в голове мелькали смутные воспоминания о моменте удара, но они не тревожили, а скорее пробуждали любопытство. Мысли текли плавно, без помех, хотя в них проскальзывала лёгкая рассеянность.
Головокружение иногда накатывало волнами, однако было столь слабым, что его вполне можно не замечать. Тошнота не чувствовалась — отличный признак.